Джордж Локхард: Боеприпасы на зиму

— Хэнк, — позвал он негромко, воткнув провод из центра антенны в передатчик, лежавший на дне саквояжа. — Я внутри.

— Есть картинка, — отозвался напарник, дежуривший на крыше с ретранслятором.

— Веди меня.

— Слишком мало ориентиров. Коридор пуст.

— Ясно… — Кагат щелкнул зубами. — Попытаюсь пробраться в лабораторию. Следующий сеанс связи оттуда.

— Принято.

Разведчик отключил рацию и торопливо смотал антенну. Спрятав ее и камеру в саквояж, он кое-как приладил на место вырезанный секатором кусочек сетки.

Что ж, поищем ориентиры… Кагат пополз вперед. Здесь, в жилых помещениях, вентиляционная труба была просто пыльной, грязь и мусор отсутствовали. Даже пауков на всем пути попалось лишь девять — крохотных, не слишком-то вкусных. Проглотив последнего, крылатый нервно взглянул на часы.

Скоро восемь, а он еще не установил ни одной камеры, даже не нашел лабораторию. Плохо… Труба тянулась строго вдоль коридора, ответвлений внутрь кабинетов за закрытыми дверями не было — очевидно, там поддерживалась стерильная атмосфера с отдельной системой вентиляции.

Вывод? Пора размять крылышки! Приняв решение, Кагат вырезал ближайшую сеточку и выглянул из трубы. Унылый белый коридор без мебели, без окон, прямоугольные люминесцентные лампы под потолком — обстановка больше напоминала эскалатор в метро, чем сверхсекретный правительственный объект. Высокие деревянные двери в стенах, вместо табличек — зловеще-красные цифровые табло. Двери закрыты наглухо. Разведчик гневно царапнул алюминий когтями.

Покрепче ухватив саквояж, он нырнул в пролом и помчался по коридору, держась у самого потолка, чтобы не попасть в поле зрения камер. Неужели все кабинеты опечатывают на ночь?! Так не бывает, должны быть комнаты охраны, столовые, серверные наконец! Хоть что-то… Кхшшш!!!

Метнувшись вверх, Кагат в последнюю секунду успел протиснуться в щель между акриловым плафоном и потолком. Вовремя — одна из безликих дверей неожиданно распахнулась.

Крылатый затаил дыхание. Лампа слепила его чувствительные глазки, различать внизу удавалось лишь силуэты. Двое людей — один высокий, широкоплечий, другой коренастый и низенький, скрюченный, похожий на карлика.

— Мне действительно пора возвращаться, профессор, — низким, хрипловатым баритоном произнес высокий. — С вами чертовски интересно, но завтра я должен быть в Вашингтоне. Эти проклятые слушания… Им нет конца.

— Вы же не забудете о моих требованиях? — с тревогой проскрипел коротышка. Его голос напоминал сражающуюся в мешке стаю голодных котов. — Я не отступлюсь! Я ждал много лет!

— Много лет ждали, значит, вытерпите еще пару недель, — довольно прохладно отозвался высокий. — Что вас так привлекает в известности? Вам ли не знать, что истинное могущество даруется лишь тем, о ком общественность даже не подозревает?

Коротышка ответил не сразу.

— Я знаю, знаю, — пробурчал он наконец с явным недовольством. — Но вам не понять. Над вами никогда не глумилось научное сообщество. Вас не игнорировали узколобые павианы, недостойные даже облизывать вам ноги! Я всегда был умнее их всех, умнее каждого, кто надо мной смеялся!

Высокий хмыкнул.

— Разве вам не достаточно сознания, что теперь все эти насмешники проглотят свои злые языки и удавятся от зависти?

— Зависти? — переспросил коренастый. — А как они вообще узнают, что за вашей организацией стою я? Как узнают, что мои теории блестяще подтвердились? Вы едва ли созовете пресс-конференцию, не так ли, господин шпион?

«Шпион?» — растерянно подумал Кагат.

— Не все сотрудники ЦРУ занимаются разведкой, профессор, — иронично заметил высокий. — А что касается ваших просьб…

— Требований!

— ПРОСЬБ, — грозно повторил высокий, — Мы над ними подумаем. Не могу обещать, что вы когда-либо сможете поведать миру о вашем главном открытии, но, думаю, мы сумеем организовать «утечку» о чем-нибудь менее важном. Допустим… Гм… Как вы называли ту странную штуковину?

— Какую еще «штуковину»? — раздраженно спросил коротышка.

— Ну этот, летающий пылесос, или как там… Генератор снега?

— Погодный автомат! Моя машина управляла погодой, любой погодой, а не жалкими снежинками!

— Вот-вот! Вообразите: революция в сельском хозяйстве, конец мировому голоду, озеленение северных районов и пустынь, взрывной рост туризма! В Новом Орлеане вам поставят памятники на каждой улице, ликующие толпы будут носить вас на руках! Спаситель человечества, величайший гений эпохи, богоравный герой! Гигант, покоривший тайфуны! Громовержец!