Любовь Черникова - Защитница

Мало ли? Негоже Защитнику мешать.

— Защитник Каррон, это Кира. Можно?

Ответом была тишина. Решив, что отца нет дома, она уже было хотела уйти, как вдруг обратила внимание, что полотно, занавешивавшее вход от мух и комаров, чуть сбилось, образовалась щель. Кира потянулась, чтобы поправить, когда увидала край постели.

На постели без движения лежал отец. Не было похоже, что он сегодня вставал и выходил из дома. «Неужто ещё спит?», — удивилась Кира.

— Защитник Каррон, вы случаем не занедужили? — она вошла в горницу.

Отец не пошевелился. Закрытыми остались и его глаза.

— Защитник Каррон? — Кира подошла ближе и тронула за руку, та соскользнула с груди и безвольно свесилась.

Кира отшатнулась, зажав себе рот, чтобы не закричать. Снова осторожно приблизилась, не желая верить. В ногах образовалась предательская слабость. Медленно опустившись на колени рядом с постелью, Кира осторожно трясущимися пальцами взяла мозолистую руку в свою.

Приложила к щеке, не чувствуя больше привычного родного тепла. Будто что-то, что она всегда незримо чувствовала теперь попросту исчезло, оставив взамен пустоту. Сердце щемило, оно то принималось трепыхаться раненой птицей у самого горла, то внезапно пропускало удар.

— Отец… отец, — едва слышно прошептали губы.

Голубые глаза наполнились слезами. Проделав мокрую дорожку, одна скатилась по щеке и упала на дощатый пол. За ней вторая, третья…

Усилием взяв себя в руки, Кира заставила себя взглянуть на отца. Нежно погладила седой висок, поцеловала в лоб, чуть было вновь не изойдя на слёзы. Осторожно устроила руку на широкой груди, которая больше не вздымалась и попятилась назад. Опрометью выскочив наружу, закричала с крыльца:

— Защитник Каррон умер! — на этом её самообладание закончилось. Она сползла вниз по перилам на ступеньку и разрыдалась.

На крик обернулся возившийся в огороде староста Опорафий. Глубочайшее удивление застыло на его лице:

— К-как умер? Каррон Защитник?! Не может быть!

Каррона похоронили спустя три дня. Провожали всем миром.

Хмурые дюжие мужики перед закатом вынесли в лодке обряженное в золотую рубаху тело.

Следом шли голосящие на все лады бабы. Процессия медленно двинулась к Керунову холму, что у дубовой рощи. Там загодя выложили высокую краду. По обычаю тело Защитника сжигали, пепел развеивали над подвластной ему землёй, дабы и далее охранял его дух жителей. Присматривал за ними из чертогов Керуна до тех пор, пока не явится новый Защитник.

Анасташа, вопреки обыкновению, не пролила ни слезинки с тех самых пор, как взяла холодную руку Каррона в свою. Не выпускала ни на миг, пока языки пламени не лизнули и её запястье, оставив навечно красный след. Она молчала и будто не видела никого вокруг, даже когда ревущая в голос Кира утащила её в сторону подальше от погребального костра.

Староста Опорафий отправил в Орден чёрного голубя, приложив к записке с печальной вестью громовик Защитника.

Месяцы после смерти Каррона пролетели незаметно. Жизнь пошла чередом, и жители Золотых Орешков постепенно перестали задаваться вопросом: как такое случилось? Что послужило причиной смерти Защитника? Тщательно скрываемый недуг? Так, Защитники почти не болеют. Может, проклятье? Но кто бы отважился на такое безумство, ведь всем известно что боги хранят Защитников пуще других? Решили в итоге, что такова воля Керуна, и стали ждать нового Защитника.

Несмотря ни на что, следующая зима прошла спокойно. Стая вновь обошла деревню стороной, следуя давнему уговору. Отгремели весенние ручьи, дороги стали проходимы, и вот прискакал долгожданный гонец с вестью: Светлый Князь Богомил назначил Золотым Орешкам нового Защитника, мол, готовьтесь. Начали судачить, да за весенними заботами стало не до того.

Староста Опорафий заранее позаботился, чтобы дом Защитника приготовили для нового жильца, но перед этим самолично пришёл к Кире и, стоя у калитки, тихо сказал сходить и взять в память об отце любую вещь. Оказалось, он давно знал, что Кира его дочь, но из уважения к Каррону хранил его тайну свято.

Снаружи на цепи мёл хвостом Волчок, радостно поскуливая. Кира подошла и погладила пса по мохнатой голове.

— Что дружище? — пёс понуро опустил лобастую голову.

С тех пор как умер Каррон, Волчок то принимался выть, то днями лежал не двигаясь, и никого к себе не подпускал. Извести его деревенские не решались, чтобы не прогневить дух Защитника, но отпускать побаивались — совсем лютый стал, да и донимал он порой своим воем. Кормили его Кира и Микор по очереди, да ещё староста Опорафий. Пёс уважал старика.