Антон Аэрс - Сфера. Мир Обреченных

Неприятное чувство усиливали специфические запахи отходов жизнедеятельности горожан. Только для человека, весьма поверхностно знакомого с эпохой Средневековья, она представляется романтическим временем трубадуров и благородных рыцарей. На самом же деле Ткач так и не смог научить перенесенных им в Сферу современников просвещенной морали Возрождения или культу чистоплотности Античности, ибо сам сформировался как личность в атмосфере средневекового презрения к естественным потребностям человеческого тела.

Именно поэтому обитатели Сферы освоили высшую магию, но так и не получили от своего создателя секрет постройки канализации и знание о том, что мусор надо не выбрасывать из окон прямо на улицу, а вывозить за город и хоронить в земле, дабы не сеять заразу.

— Вот стерва! — в сердцах воскликнул Денис, когда из окна второго этажа почти на их с Такимой головы выплеснули ведро с чем-то мерзко пахнущим. К счастью, невидимая глазу хозяйка немного промахнулась, а иначе преследующие девушку-инквизитора и ее спутника люди в дальнейшем могли бы отслеживать их путь по резкому запаху нечистот.

По изогнутому мосту пара перебежала через заполненный водой канал и очутилась перед каменной изгородью метра два с половиной высотой. По верхней части стены шел частокол из острых стальных пик, так что нечего было и думать о том, чтобы попытаться перелезть на ту сторону.

— За этой оградой находится трибунал Святой инквизиции, — переводя дух, пояснила Такима. Это было сказано так, будто речь шла о месте, где их ожидает гостеприимный прием и надежное убежище. Между тем само слово «трибунал», да еще и в сочетании с таким понятием, как «инквизиция», порождали в воображении образы изощренных орудий пыток и поджаривающихся на кострах еретиков.

— Ты действительно уверена, что нам сюда? — недоверчиво поинтересовался Денис, вопросительно заглядывая в красивые светло-зеленые глаза девушки. Такима решительным кивком головы подтвердила, что они оказались у этой ограды отнюдь не по ошибке. Увидев сомнение на лице своего возлюбленного, Такима пояснила:

— Во всяком случае, у нас нет выбора. Пока за крепостными стенами горит смола, остаются лишь два варианта спасения: можно укрыться в выгребной яме главного дворца или спрятаться здесь.

— А этот вариант действительно предпочтительнее выгребной ямы?

Такима пожала плечами.

— Для мага моего уровня недопустимо принять смерть, сидя по горло в дерьме. Надеюсь, это понятно?

— Ну, если только так, — сделал вид, что соглашается с таким «железным» доводом Денис, а про себя подумал, что лучше поплавать пару часов в теплых фекалиях, чем добровольно лезть в пыточные застенки средневекового гестапо.

Между тем Такима принялась торопливо наговаривать своим мелодичным голосом какие-то заклинания, одновременно поворачивая витое серебряное кольцо на длинном указательном пальце правой руки. Ее лицо стало отрешенным и одновременно очень сосредоточенным. Вскоре Денис услышал радом странный звук, напоминающий шелест перебираемых ветром листьев. А еще этот звук был похож на странный шепот, когда слов разобрать невозможно, но физически ощущаешь поблизости тепло чужого дыхания. От этого загробного гласа у молодого мужчины мурашки побежали по спине. Вскоре он явственно ощутил невидимое присутствие поблизости кого-то третьего.

— Все. Можно идти, — деловито объявила Такима. Она резко взмахнула правой рукой. От ее легкого хлопка небольшая часть стены вдруг со скрежетом ушла в землю, освободив проход величиною с небольшую садовую калитку. Но как только они проникли во внутренний дворик здания странного вида, кусок ограды вновь занял свое место. Скрежет каменной кладки за спиной показался Денису заупокойным — стуком молотка по заколачиваемой снаружи двери склепа. Впрочем, печаль быстро уступила место мелочному злорадству висельника при виде опоздавших к эшафоту кредиторов, ибо в этот момент слуха Дениса достигли растерянные голоса охотников, потерявших дичь.

Сооружение, к которому они направлялись, навевало своим видом вполне определенные ассоциации. На взгляд Дениса, именно так или примерно так могли бы выглядеть врата в чистилище для отпетых грешников: темный, во многих местах облупившийся от времени кладбищенский камень стен, отполированная тысячами подошв брусчатка под ногами, непроглядный провал туннеля впереди.

Но самое сильное впечатление на человека, впервые оказавшегося у этих «врат печали», производили исполинские фигуры двух каменных стражей по бокам от входа. Из глубоких капюшонов их гранитных ряс, подобных тем, что носят монахи-доминиканцы, выглядывали острые худые подбородки фанатиков и аскетов. Такима предупреждающе подняла руку: