Аня Сокол - Шаг в темноту

— Твой амулет? — с облегчением спросил старик.

Я полезла в карманы, сегодня я не столь подготовлена, хотя… почему бы и нет. Еще с прошлой осени у меня валялась горсть мелочи. Не глядя, я достала первую попавшуюся монетку. Это оказалась большая пятирублека. В прошлый раз тоже была пятерка, но копеек. Ставки растут.

— Шутишь? — не поверил Семеныч.

Я повторила слова проклятого:

— Какая разница, что это будет?

Спорить никто не стал, судя по тому, как мохнобровый вращал глазами, ему как раз очень хотелось.

Мы выполнили приказ Седого в этот же день, до заката. Вихрь за спиной ведьмака собрался семь раз, прошел через тела опор и амулеты. Сегодня исключений не было. Заклинание миновало меня, вызвав дрожь испуга и отвращения. Магия прошлась по телу ржавыми граблями, гадкое, но, слава святым, короткое ощущение.

Я держала на ладони горячую монетку, пока старик объяснял, что надо сделать для активации защиты.

— Дай, — прогудел голос над головой, не дожидаясь ответа, бес схватил амулет. Кругляшок металла крутанулся меж внезапно отросших острых тонких когтей, на тон светлее сформированных из черного дыма пальцев. Один из этих эфемерных когтей на секунду погрузился в металл. Я пискнула от неожиданности, как монетка уже вернулась обратно на ладонь, в верхней ее части светлела аккуратная дырочка с оплавленными краями, — Так лучше.

Бес отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес, и, не слушая объяснений ведьмака, вылетел со стёжки, быстро нагнал пытающийся отступить от опор лес и растворился в безвременье. Как сказал староста, тропы проклятых.

Гости ко мне пришли вечером, когда солнце давно село, а бабка спала. Я валялась на кровати, то и дело дотрагиваясь до монеты, которая теперь висела на тонкой цепочке на шее. Пришедшие были столь вежливы, что постучали и дождались, пока я открою, правда, на этом дань этикету была исчерпана.

— Рассказывай, — вместо приветствия сказал целитель, проходя в комнату и по-хозяйски усаживаясь на стул.

— Что рассказывать?

— Все, — рыкнул бывший водитель, огляделся и, так как второй стул заняла с вежливой улыбкой Тина, остался стоять, скрестив руки на груди. Да, в гостиной явно не хватает перенесенного в подвал дивана.

— Что еще узнала? — обозначил свой интерес Константин, — старики темнят, шепчутся, вызывали Ефима и Михара, да тот не явился. После возвращения охотника, объявили общий сбор на выходе. Тебя встречали, правда, без цветов и оркестра.

— Было велено молчать и не вмешиваться, — добавил возмущенный Сенька.

— Нам интересно, — сваара была солидарна с мужчинами, но голос звучал куда мягче, — во что именно мы не вмешались.

— Да ни во что, — я устало потерла глаза. — Ждали, что я по обыкновению взбрыкну и встану на защиту слабых и обездоленных.

— А ты не встала? — удивился изменяющийся.

— Не видела смысла. Защищать уже некого, все мертвы.

— Не темни, — поторопил Константин.

— Они сами во всем виноваты, — я вздохнула, — не было никакого похищения. Жену и сына Гранина убрали намеренно, он был слабым звеном, самый уязвимый среди опор. Разгорался конфликт с западниками, на него могли надавить именно через семью, заставить открыть стежку. Вот наши и сыграли на опережение.

— Какие «наши»? — спросил Сенька.

— Семеныч, Алексий, Михар, кто-то еще из прежних опор, Ефим.

— Разряди ружья противника до того, как они выстрелят, — задумчиво пробормотал Константин. — Они исключили саму возможность, а заодно и чистому проверку «на вшивость» устроили. В этот есть смысл, — мужчина потер подбородок и спросил, — доказательства?

— Одни догадки, — я махнула рукой, усаживаясь рядом, — во-первых, письмо. Как оно попало на закрытую стёжку? Кто мог принести послание, если всю почту Гранин получал в городе сам? Ответ прост, его написали здесь и подкинули Сергею в дом, — я покачала головой. — Во-вторых, его семью там называют «баба и щенок». Знаете, кто еще именно так называет Елену и Матвея? Зибин.

— Ключник замешан? — Тина закинула ногу на ногу.

— Скорее, нет, чем да. В результате он потерял больше всех. Тут другое: если долго называть горшок крынкой, скоро так же будет говорить и твой сосед, и сосед соседа.

— Сомнительное доказательство, — целитель поморщился.

— Согласна. Есть еще. Похитители дают ему три дня, по истечении которых он должен открыть вход. Три дня на раздумья и подготовку. Слишком много.

— Утерян эффект внезапности, — согласилась сваара, — если бы потребовали открыть стёжку через час, никуда бы Гранин не делся, побежал бы как миленький, еще и красную ковровую дорожку расстелил.