Владимир Жариков - Четырнадцатое, суббота

— Что за аппарат? — спросил Лешек.

Я протянул ему камеру. Он осмотрел ее со всех сторон, даже понюхал, и, возвращая мне, тоном эксперта-профессионала произнес:

— Понятно. Типа яблочко по блюдечку.

И вот мы снова на злополучном перекрестке. Должен признаться, он уже начинал меня раздражать.

— Господа, мне вас жаль! — сказал Вольф. — Вот же, русским по белому, то есть, черным по серому написано: «Богатым станешь». А богатство, это что? Это не только золото. Разыскать пропавших друзей, это разве не то же, что и найти богатство? В фигуральном смысле, конечно. А диплом получить? Тоже богатство. И доброту, желание любить обрести в себе — и это богатство. И вообще, даже не в переносном, а в прямом смысле, в Алмазной долине все живут в роскоши и богатстве. Нам туда!

— Не уверен… — возразил Лешек.

— Кажется этот Бэдбэар… — начал я.

— Великий Волшебник, Маг и Чародей, Властелин ночи, Повелитель Алмазной долины, — хором подхватили мои спутники.

— …не так давно в ваших краях?

— Кажется да. То есть нет. Лет, наверно… Да кто его знает, в общем сравнительно недавно.

— А камню невесть сколько веков! Тысяча лет, не меньше. Может эта Алмазная долина и появилась там, где раньше ничего не было, а теперь там всё, и богатство тоже, — это рассуждение мне и самому показалось логичным и убедительным. — Потому и надпись переделана.

Мы отправились исследовать третье направление. Буквально через пятьсот метров лес стал практически непроходимым, и мы услышали свист.

— Ну что, за богатством пожаловали?! — раздался грубоватый и слегка шепелявый голос человека, у которого во рту было явно не тридцать два зуба, а гораздо меньше, может на порядок.

Я почувствовал, что мне в грудь уперлось что-то твердое, а передо мной, словно из-под земли, вырос дородный детина бомжовой внешности и явно уголовной принадлежности. В руке он держал здоровенный антикварный пистолет с раструбом, дуло которого и упиралось мне в грудь.

— Только богаче-то не вы станете, а мы! — произнес детина. — А ну, вываливай все, что есть, коли жить охота!

Ну конечно, как же я сразу не догадался! Без нападения разбойников разве хоть один приключенческий сюжет обходится? И сценарист, конечно, об этом знал и обставил сей акт изысканно и утонченно. А если… Если все это не по сценарию, а на самом деле? На всякий случай надо оценить обстановку. Расклад сил, прямо скажем, не в нашу пользу. Шагах в десяти от главаря стояло еще шесть головорезов. Они сверлили нас недобрыми глазами и поигрывали дубинками (бейсбольные биты отдыхают) и огромными кривыми тесаками. Лешек юркнул за мою спину, Вольф вообще куда-то пропал. Может, он с ними, с разбойниками, на лапу играет и специально затащил нас сюда? Во всяком случае, чтобы иметь возможность что-либо предпринять, я решил потянуть время.

— Так это что же, — спросил я, — грабеж?

— Да, грабеж! Разбойное нападение! А ну выкладывай долбоны, ендрики, чего есть. Рубли тоже годятся, — он сильнее надавил мне на грудь пистолетом.

Что ж, против грубой силы приема нет. В заветном кармане у меня была припрятана стодолларовая банкнота, на черный день, так сказать. Может, этот черный день уже наступил? Я достал сто баксов и протянул разбойнику. Зеленая купюра подействовала на него как на быка красная тряпка, злодей рассвирепел:

— Что это за бумажка, черт тебя дери! Издеваешься, да? Русским языком было сказано — бабло гони!

Значит в этой глухомани американская валюта на в почете. А как насчет нашей? Я достал тысячерублевую банкноту и протянул злодею.

— Опять бумажка! Что это?

— Деньги. Тысяча рублей. Наших, российских…

— Тысяча рублей?! — разбойник расхохотался. — Ну, насмешил! Бумажка! Ха-ха! Тысяча рублей! Да целковые, они только червонного золота бывают! Да на тыщу целковых целое царство купить можно, да Сине-море в придачу!

— Может, он чужестранец? — сердобольно предположил кто-то из свиты. — Может, он нашего рубля никогда не видел? Или придуривается?

— Во! Смотри! — сказал главарь.

Он полез в карман, для чего ему потребовалось переложить пистолет из руки в руку. В момент перекладывания грянул выстрел. Пуля вонзилась в землю в сантиметре от моей левой ступни. Я не проявил никаких эмоций, однако в душе моей испуг сменила радость. Ведь теперь пистолет разряжен. Насколько я разбираюсь в древнем оружии, заряжается эта машина через дуло: насыпается порох, заталкивается пыж, потом пуля. Всего один выстрел, на перезарядку требуется время. И это время работает на меня.