Юлия Григорьева - Погоня за сказкой

Лето! Долгожданное, ласковое, обожаемое всеми. По-моему, лето невозможно не любить. Время, когда царят легкие платья, ажурные зонтики, выезды на природу и шумные игры в мяч и волан. Обожаю лето! Обожаю пикники на изумрудной траве, усыпанной радужным разноцветьем благоухающих цветов. Обожаю жмурки и догонялки, обожаю румяные булочки и фрукты, которые наша служанка Лили не успевает достать из корзины, как они уже исчезают в глубоких карманах платьев для пикников, моем и моей подруги Эдит. Обожаю ворчание Лили и звонкий смех матушки. Обожаю братьев-близнецов Айсалино, вечно таскающих нас с Эдит на маленькие приключения, после которых ворчание Лили становится более витиеватым. И вечером, когда экипажи тронутся в сторону Льено, устало дремать, положив голову на плечо матушки, слушая мерное течение папенькиного голоса. Лето!

— Ада!

Я резво обернулась, отчего бант на «конском хвосте» взметнулся широкими белоснежными концами. Матушка приближалась к моей комнате. Шаги ее были быстры и шумны, и я сделала вывод, что она взволнована. Но что могло взволновать мадам Ламбер в столь чудесный день, когда уже готова коляска, чтобы везти нас на пикник? На мгновение я испугалась, что выезд отменили, и это испортило мне настроение. Ведь я так ждала этот пикник, первый в нынешнем году.

Эдит, обучавшаяся в училище для благородных девиц в соседнем городке Данье, написала мне, что привезла с собой альбом с рисунками модных нынче шляпок, его ей подарила одна из столичных сокурсниц. Мне не терпелось увидеть новинки этого сезона, потому пропустить любимое с детства увеселение, на котором мы должны были встретиться, было вдвойне обидно.

— Адалаис, — матушка появилась в дверях моей комнаты. — Ада, Всевышний, что на тебе надето?

— Платье для пикника, матушка, — я в недоумении смотрела на нее.

Это было мое любимое платье, которое мне пошили еще по весне и которое я так мечтала показать Эдит. Потому матушкины слова меня покоробили и даже обидели.

— Ада, девочка моя, — уже мягче сказала мадам Ламбер, — ты уже выросла из этого фасона. Его длина не подходит для взрослой девушки. Переоденься.

— Матушка, но вы же сами одобрили его! И длина уместна, она по щиколотку, почти в пол! — воскликнула я. — Это совершенно новое платье!

— Смени на лазоревое, — уже жестко отчеканила матушка, чем совсем привела меня в растерянность.

Лазоревое платье, удачно шедшее к моим глазам, было пошито для прогулок в городском саду, но никак не для пикника. Об этом я поспешила напомнить матушке, но она осталась непреклонна.

— Лили, — кликнула она нашу служанку. — Переодень Адалаис в лазоревое платье. — Затем окинула меня придирчивым взглядом. — И прическу поменяй. Сделай локоны, которые пристало носить приличной девушке, а не этот легкомысленный хвост. И никаких бантов. Моя дочь — невеста.

И она покинула мою комнату, оставив меня в расстройстве и недоумении. Я с сожалением оглядела свое новое платье для пикника, вздохнула и позволила Лили разоблачить меня. Спорить с матушкой бессмысленно, когда она такая. А я послушная дочь и не приучена своевольничать.

Лили привычно ворчала, пока расправляла складки на лазоревом платье с высокой талией. Повязала мне на спине бант из кушака, расправила его и усадила, чтобы сменить прическу. Пока грелись щипцы, я отчаянно переживала, что все эти перемены неспроста и пикник все-таки отменился.

— Лили, что происходит? — спросила я, когда она вкалывала мне в волосы шпильки.

— Откуда мне знать, — ответила служанка, пожимая плечами. — Раз мадам велела, стало быть, так и должно быть.

— С этим не поспоришь, — вновь вздохнула я и терпеливо ждала, когда Лили закончит со мной.

Вскоре вновь вернулась матушка. В ее руках я увидела баночку с пудрой.

— Ты неприлично загорелая, Ада, — поморщилась матушка. — Благородная девушка должна иметь светлую кожу.

— Матушка, мы не из высшего сословия, — взбунтовалась я, уворачиваясь от пуховки. — К чему все это?!

— Ада!

— Нет, матушка, объяснитесь сначала, — мне пришлось все время передвигаться, чтобы пуховка и матушка не настигли меня.

— Ада, перестань ребячиться, — строго велела мадам Ламбер.

— Дульчина, — голос папеньки раздался как нельзя кстати. — Долго мне вас ждать?

Папенька появился в дверях. Он изумленно изломил бровь, разглядывая нас с матушкой. Затем усмехнулся и командным тоном велел: