Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)

— Ерунда. Если тебе скучно, займись делом.

— Каким, — ворчливо спросил Бад, — сходить в разведку вместо Тара?

Когда утром, я решил отправить людей по следам Аси, у меня мелькнула такая мысль. Я отчаянно нуждался в подтверждении или опровержении своих подозрений. Все-таки я не верил ученному. Его смерть казалось странной и случилась именно в тот момент, когда я собирался его допросить. Слишком много совпадений. Так почему же все-таки я не послал в разведку Бада?

— Есть заброшенные развалины на востоке, — задумчиво ответил я, — мы их еще не осмотрели.

Бад, наливал себе кофе. Услышав мои слова, он дернулся и пролил не много на стол.

— Это приказ?

— Предложение.

Он выпил кофе, вытер рот салфеткой и встал, потом одернул френч, и поправил шпагу. Всем своим видом он показывал, что не согласен с моим решением исследовать ближайшую территорию.

— Я готов.

— Сядь, — сухо приказал я.

Он послушно опустился на лавку.

Иногда даже самые надежные и смелые люди, испытывают страх и отчаяние. Для этого может быть много причин. Офицеры теряют ощущение реальности и первый долг командира, поставить их на место. Можно сказать грубость, поместить под арест, отправить в опасный поход и, тем не менее, остаться с подчиненным в дружеских отношениях. Оступившийся человек, будет потом испытывать благодарность за то, что ты не дал ему опуститься еще ниже.

— Покой и тишина у тебя будут, когда выйдешь в отставку, если конечно доживешь, — жестко сказал я, — не нужно обсуждать и комментировать мои приказы. Их нужно исполняться точно и в срок. Если я решил, что в разведку пойдет Тар, значит так и будет. Если я приказал посадить Аси под домашний арест и приставить караул, значит так и должно быть. Почему, когда я пришел в лазарет, там не было часового?

Бад вскинулся, — я не думал, что ты серьезно сказал про караул, это же всего лишь ученый.

— Я отвечаю за жизни ста человек перед адмиралтейством. Если я говорю, что должен стоять караул, значит он должен стоять.

Бад поднялся. Он покраснел, на хмуром лице заиграли желваки.

— Виноват.

— Если я приказал зажигать костры за стеной, значит, с наступлением темноты, они должны гореть всегда! Без напоминания!

— Слушаюсь, — Бад вытянулся струной, его глаза на выкате совсем вылезли из орбит. Наверно я говорил громко и на улице все было слышно. Я понимал, что слишком разошелся, но остановиться уже не мог.

— Я распорядился перенести часть боеприпасов в заброшенный храм. Сделали?

— Никак нет.

— Почему?!

Бад затравленно смотрел на меня. У него не было ответов. Всему причина дальний поход. За месяцы проведенные на корабле офицеры успели расслабиться. Я хорошо их понимал, нет проверяющих, нет строгого начальства, даже гауптвахты нет. А когда командир морины лучший друг, можно забыть про армейскую дисциплину.

— Лейтенант-моринер Бад. Возьмите отделение из третьего взвода, доставьте в заброшенный храм коробку галет, бочонок с водой, четыре солдатских револьвера с полным боекомплектом и восемь ручных гранат, потом обследуйте развалины к востоку от форта. Вам понятен приказ?

— Так точно!

— Выполнять.

Когда Бад вышел из штаба, хлопнув дверью, я с облегчением опустился на скамейку. После вчерашнего коньяка еще болела голова.

Минут сорок меня никто не беспокоил, так что удалось немного подремать. Потом пришел доктор.

— Что Вы сделали с лейтенантом Бадом? — спросил он, вешая фуражку на гвоздь в прихожей, — я видел, как он выбежал от Вас, взял десантников и ушел в лес. По-моему, он не в себе.

— Не форт, а богадельня, — сварливо ответил я, потягиваясь, — не успеешь на кого-нибудь накричать, как все уже знают.

— У Вас очень громкий голос, — сказал доктор и улыбнулся, — все слышно.

Он закурил трубку и расположился за столом. Люм налил нам кофе, поставил кофейник на деревянную подставку в виде рыбы и вышел.

— Что же мне шепотом подчиненных ругать?

— А зачем их ругать? — вопросом на вопрос ответил Сол, — Вас в морине уважают, Вы слово сказали все уже бегут исполнять.

Я рассмеялся.

— Да, Вы льстец доктор.

— Бросьте, — Сол отмахнулся, — и в мыслях не было, просто Вы, когда-то каждому из нас спасли жизнь. Все об этом помнят.

Не знаю, зачем доктор заговорил об этом. Он, действительно, никогда не был льстецом. Слышать такое было приятно, но незаслуженная похвала, с детства, вызывала во мне недовольство. Не знаю, что думают офицеры моей морины, но у меня никогда не было задачи спасти их жизни, единственное к чему я стремился, выполнить боевую задачу с минимальными потерями и выжить.