Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)

— Располагайтесь, где хотите, — устало сказал он, — трюм и каюты забиты грузом, так что лучше всего оставаться на палубе. Я скажу, чтобы Вам принесли кофе. Есть хотите?

— Нет, благодарю.

— Ну, как хотите, — он потер красные глаза, — вторые сутки без сна, чертова заварушка.

— Что там на Гросе? — спросил я.

— Ужас, — ответил капитан и ушел на мостик.

Через десять минут нам дали сигнал и катер вышел в море. Я устроился на корме, на сложенных грудой мешках. Юнга принес мне кофе в фарфоровой чашке с отколотым краем. Я лежал на тюках, пил горячий кофе и смотрел в небо.

До Гроса мы добрались к полудню. Небо над островом было затянуто дымом. Небольшой городок горел. Сначала мне показалось, что на острове не осталось не одного целого здания, но потом я понял, что это не так. Мы причалили к бетонному пирсу, заставленному ящиками и бочками. Я простился с капитаном и спрыгнул на причал. Патрульные объяснили мне, как добраться до штаба десятой баталии, и я зашагал в город. Заблудиться здесь было невозможно. В городе была одна центральная улица, она тянулась с севера на юг и была прямая, как стрела. Все серьезные учреждения и конторы находились с правой стороны, а магазины, ателье, прачечные и рестораны с левой. Местное население попряталось по подвалам, потому что город обстреливали вардовские корабли. По улицам сновали егеря и с удивлением смотрели на мою новую десантную форму. Штаб разместился в здании мэрии. Почти все стекла в доме были выбиты, у парадного подъезда лежал разбитый, перевернутый фиакр.

Я спросил у часовых, где могу найти командира, и они отправили меня на второй этаж.

В большом кабинете, за массивным столом красного дерева, сидели два офицера. Егерь-капитан, большой и грузный, что-то ел из мятого поцарапанного котелка, второй, высокий блондин, егерь-лейтенант, еще совсем молодой, по-домашнему развалившись в кресле, читал старую газету. На столе стояли еще котелки, лежали, какие-то бумаги и двуствольный егерский штуцер. Стекол в окнах не было и ветер свободно играл рваными светлыми занавесками. Пол был усыпан обломками штукатурки. Офицеры оторвались от своих дел, и с интересом уставились на меня.

Я козырнул.

— Моринер-лейтенант Бур прибыл для дальнейшего прохождения службы.

— Десантник? — спросил лейтенант с газетой.

— Так точно.

Капитан отставил котелок, вытер ладонью рот и махнул рукой.

— Давайте предписание.

Я вручил ему бумагу.

— Садитесь, — он указал на пустой стул.

Я сел.

— Почему десантник? Почему к нам?

— Провинился.

— Понятно, — капитан улыбнулся, — добро пожаловать. Меня зовут Рум. Я командир десятой баталии. Это Сеф, мой начальник штаба, — лейтенант с газетой кивнул, — Ваш взвод сидит в окопах на южной окраине. Как у Вас с оружием?

— Револьвер.

Рум недовольно хмыкнул и повернулся к начальнику штаба.

— Проводишь его?

— Провожу.

Сеф встал, сложил газету и бросил на стол, взял штуцер и улыбнулся, — пойдем устраиваться.

Мы спустились на первый этаж и вышли на улицу.

— Обстреливают нас каждый день, — рассказывал Сеф, — Большие потери. В вашем взводе осталась половина состава. Варды пытаются высадиться, а мы их обратно в море скидываем, так что Вы вовремя.

— Какая у меня задача?

Сеф пожал плечами.

— Задача? Постарайтесь, чтобы ваших людей не убило во время обстрела и отбивайте все атаки. Вот и все.

Мы прошли город насквозь и стали спускаться к морю. Раньше здесь были красивые золотые пляжи, но теперь весь берег был изрыт окопами и воронками, и затянут колючей проволокой. У самого берега в воде плавали мертвецы, их никто не убирал. Мой взвод располагался на левом фланге. Над нами, на вершине холма, в вишневом саду, стояла батарея 37-ми мм орудий.

Мы спустились в траншею. Взвод, почти в полном составе, сидел в блиндаже. Блиндажик был хлипкий, всего в один накат. Егеря, в основном взрослые дядьки за сорок, чумазые и не бритые, расположились прямо на полу. Я сразу узнал все последние новости: подкрепления не будет, полевую кухню разбомбило, поэтому третий день едят сухие пайки, горячее питание обещали подвезти к ночи. Табака не было, так что мои папиросы разошлись почти мгновенно. Егеря воевали уже несколько месяцев, пообтерлись и потеряли способность чему-либо удивляться. Мою десантную форму они восприняли, как само собой разумеющееся, порадовались, что я успел побывать в бою, и рассказали, что во взводе за неделю уже убило двух необстрелянных офицеров.