Вячеслав Грацкий - Седьмой

Ремесленник поднялся с места и, подозвав корчмаря, стал рассчитываться. Затем кожевенник двинулся к выходу, на ходу завязывая кошель. И то ли он выпил лишку, то ли просто споткнулся, но, не пройдя и двух шагов, вдруг взмахнул руками и растянулся во весь свой немалый рост. Так и не зашнурованный кошель упал, и по полу весело покатились серебряные монеты.

Адамир не удержал широкой улыбки. Причину неловкости ремесленника он понял сразу. Кто-то из присутствующих воспользовался магией, и Адамир уже знал кто — тот самый бледный молодой человек.

Парень сидел с невозмутимым видом, с энтузиазмом поедая мутноватую похлебку. А его правая нога намертво припечатала к полу парочку монет.

Адамир по достоинству оценил силу заклятия. Довольно простенькое, оно было сотворено с ошибками и потому потребовало уйму лишней энергии. Без сомнения, у парня были способности к волшбе. Вот только использовать магию для таких дел…

Адамир собрался подойти к парню, но первым к его столу добрался кожевенник. По пути он торопливо подбирал рассыпанные деньги, и мало кто из людей осмелился их присвоить. Те же, кто все-таки осмелился, наткнувшись на свирепый взгляд ремесленника и оценив его пудовые кулаки, поспешили вернуть ему серебро.

— Эй, ты! Ну-ка верни! — Кожевенник угрожающе навис над молодым человеком.

— Что вернуть?

Голос парня заметно дрогнул. Огромные ручищи кожемяки явно внушали страх, но и отказаться от денег парень был не готов. Адамир его прекрасно понимал — есть ту загадочного происхождения жижу было не менее страшно.

— Верни деньги, по-хорошему прошу!

— Какие еще деньги?

Парень украдкой огляделся. Дверь была в нескольких шагах, но ведь надо было еще и монеты подобрать.

— Ах ты ворюга!

Ручищи ремесленника вцепились в парня. Тут-то Адамир и подоспел.

— Уважаемый, — обратился Адамир к здоровяку, — вот твои деньги. Они ко мне закатились. Прости, что сразу не отдал, пока вот догнал тебя, за вами, молодыми, разве успеешь?

Кожемяка тупо уставился на протягиваемые ему деньги.

— Ты чего это, отец? Он же мое серебро прихватил, я видел!

— Ты ошибаешься. Возьми эти монеты и пересчитай еще раз.

Кожемяка выпустил парня, и тот немедленно уселся на лавку. Нормальный вор на его месте давно бы сбежал. Но этот никак не хотел уйти без денег. Похоже, он вообще впервые в жизни взялся за воровское ремесло. Кожевенник тщательно пересчитал деньги.

— Но ведь это не мои, — все-таки возразил он, хотя и недостаточно уверенно.

— Но ведь это серебро, не так ли? — Адамир широко улыбнулся.

— Ну.

— Все точно?

— Ну.

— Так чего тебе надо?

Кожемяка беспомощно оглянулся. С одной стороны, он подозревал, что стоявший перед ним старик тоже вор и просто выручает молодого. С другой стороны, старик выглядел весьма серьезным и уважаемым человеком. В конце концов он плюнул и пошел к дверям.

И тотчас рядом со столом вырос корчмарь:

— Все в порядке?

— Конечно. — Адамир кинул ему монету: — Принеси парню чего поесть и убери эту мутную дрянь со стола, пока меня не стошнило!

— Ну и зачем тебе это? — поинтересовался Адамир. Парень по-прежнему сидел как истукан. Нога была как приклеена к полу.

— Что — зачем?

Он внимательно изучил незнакомца и немного расслабился. Бить его явно не собирались, как и тащить на суд.

— Не дури, парень, как, кстати, тебя зовут?

— Берсенем.

— А меня можешь называть Адамиром. Принесся, корчмарь грохнул на стол блюдо с жареным гусем. Адамир с улыбкой заметил, как судорожно сглотнул Берсень.

— Это мне?

— А кому еще?

Парень жадно накинулся на еду.

— А теперь ответь все-таки — ты вор?

Берсень вновь окинул Адамира проницательным взглядом:

— Нет, но я давно не ел.

— Это я заметил. Кто же ты? И кто учил тебя магии?

— Отец учил.

— Вот как? Значит, ты все-таки маг, хотя, видно, недоучившийся. Отца убили?

— Я бы не хотел говорить об этом. — Берсень нахмурился.

— Значит, убили. — Адамир кивнул. — Как его звали, тоже не скажешь?

Молодой человек отрицательно замотал головой.

— Понятно. А что ты умеешь вообще?

— Лечить немного. Парочку разных фокусов вроде этого — в общем, всякая мелочь. Раньше знал больше, но как-то забылось все.

— И чем же ты сейчас занимаешься? Ну, помимо мщения?

Берсень возмущенно засопел.

— Так, понятно. И сколько лет ты уже бродяжничаешь? Пять, десять?

— Семь.

— Ну что ж. В принципе ты мне подходишь.

— Что это значит? — встревожился парень.