Бронислава Вонсович - Цветок мака

— Мне достаточно ауры, — заметил маг. — Так что я не настаиваю.

— Инор Лангеберг, выйдите наружу и погуляйте немного, — внезапно скомандовал принц. — Видите, дама вас стесняется.

— А как же безопасность? Вы не боитесь, Ваше Высочество, что я на вас нападу?

Эвальд насмешливо хмыкнул и выразительно посмотрел на мага. Тот недовольно нахмурился, но, к моему глубочайшему сожалению, возражать не стал и вышел почти сразу.

— Итак, дорогая, — промурлыкал принц. — Теперь тайна твоя останется в надежных руках надежного человека.

— Надежные люди не пытаются шантажировать малознакомых попутчиков, — возразила я.

Он молчал и лишь выжидающе смотрел на меня. Я немного помедлила и все же отключила артефакт, но только тот, что отвечал за изменение внешности. Блокирование поиска я не стала бы отключать ни за что. Ведь неизвестно, удается ли маме скрывать от брата мое отсутствие столь успешно, как вчера вечером. Эвальд уставился на меня так, как будто в жизни ничего прекраснее не видел. Восхищение его казалось совсем не наигранным и было для меня неожиданно приятно. Брат мне часто говорил, что я красива, но увидеть подтверждение этого от постороннего человека значило больше, чем все слова родственников. Принц был совсем близко от меня, и я рассматривала его с неменьшим интересом и каким-то странным внутренним трепетом. Золотистые искорки в его глазах опять устроили свой завораживающий танец. Крылья его носа заходили, судорожно втягивая в себя воздух, и он довольно сказал:

— Ты изумительно пахнешь. Весной. Цветущей степью.

Я посмотрела на него с огромным сомнением. После дня скачки под довольно сильно греющим солнцем пахнуть я должна была чем угодно, только не цветами. Но Эвальд даже прикрыл глаза от удовольствия. Он вдыхал мой запах так, как будто боялся, что хоть малая его часть пройдет мимо него. Впрочем, глаза он тут же открыл и опять стал внимательно меня изучать. Потом неожиданно поднял руку и провел по щеке, чуть прикасаясь кончиками пальцев, я даже не успела отстраниться, правда, мне этого уже и не хотелось. В груди разрасталось что-то странное, мягко-волнующее и тревожащее, хотелось стоять и глядеть на него бесконечно. Но все очарование момента было разрушено в один миг, когда он внезапно сказал чуть мурлыкающим голосом, таким нежным, таким обволакивающим:

— Ночуешь здесь.

Тон его даже не предполагал моего отказа. Отрезвление для меня наступило сразу же. Золотистые искорки потеряли всю свою привлекательность, ведь за ними был обычный хам, пусть и облеченный властью, и сейчас он пытался получить с меня плату за помощь. Плату, которой я ему давать не собиралась.

— Можешь сразу вернуть меня оркам, что тебя сопровождают, — презрительно бросила я ему в лицо.

— Что?

Мне показалось, что Эвальд несколько растерялся.

— Я не собираюсь собой расплачиваться.

Мне хотелось плакать от обиды и разочарования. Разочарования в чем? Пожалуй, я и сама не смогла бы точно ответить на этот вопрос. Возможно, в том, что искорки, казавшиеся золотыми, на деле были всего лишь искусной подделкой.

Эвальд

Что мне не зря хотелось, чтобы девушка сняла свой артефакт, я понял сразу, когда увидел ее без морока. Да это просто преступление — прятать такое личико от других! Нельзя сказать, чтобы оно было полностью безупречно — несколько удлиненный овал напомнил мне почему-то Шарлотту, жену моего младшего брата, восхищение внешностью которой я с ним не разделял. От орков нашей спутнице достались удивительные, чуть приподнятые к вискам глаза, сложная объемная прическа из многочисленных переплетений косичек и легкая смуглота кожи, которая казалась нежной, как лепесток полевого цветка. Я не выдержал и провел пальцами по щеке девушки. Бархатистая, теплая, мне чудилось, она и на вкус должна быть как какой-нибудь редкий фрукт. Рот невольно наполнился слюной только от одной этой мысли. Она молчала и лишь смотрела на меня, открыто и с каким-то удивлением

Легкие тени под глазами и заметно заострившиеся скулы показывали, как ей тяжело далась наша безостановочная скачка. Она выглядела такой тоненькой, такой хрупкой, а ведь вынесла всю дорогу без единого слова жалобы. Не то что наши дипломаты. Инор Кнеллер не только ныл безостановочно последний перегон, но уже успел подойти ко мне с весьма прозрачным намеком, что негоже таким ценным сотрудникам спать на траве, где холодно, а под утро еще и мокро, и ползают всякие гадкие насекомые, а, возможно, даже и змеи, от укуса которых миссия наша может понести невосполнимые потери. Но давать им для ночевки дар Шуграта я не собирался. Теперь-то я точно знаю, кто сегодня будет спать в этом шатре. Вот эта прекрасная нежная девушка.