Виктория Свободина: Совместимость

Внимательнее присмотрелась шуману. Как-то не представляю я себе бабушку даже просто мило беседующую с этим Леоганом где-нибудь в парке на скамейке. Впрочем, сейчас уже мужчина не казался мне таким страшным, как в первый момент. Некая растерянность во взгляде, с которым шуман сам меня оглядывал, несколько успокоила — словно мужчина сам сейчас раздумывает, что делать со свалившимся на него 'счастьем' в моем лице, и не знает как себя вести.

Осмелев, я все-таки отлипла от двери и села в одно из свободных кресел, причем самое далекое от шумана. Решила прощупать почву.

— А Вы тут один живете?

— Да, один. Мне часто приходится уезжать по работе, но летом я здесь почти постоянно.

— Кем Вы работаете?

— Я работаю… на благо государства. Извини, но об этом не могу распространяться.

— А у меня денег нет. Может, бабушка и будет что-то присылать, если…

— О деньгах можешь не беспокоиться. Пока живешь у меня, ты будешь всем обеспечена. Мы с твоей бабушкой сами разберемся в финансовом вопросе.

— Сколько Вам лет?

— Сто шестьдесят один.

Я кивнула. Значит, если пересчитать на человеческие года — чуть больше тридцати. В школе рассказывали, что шуманы живут в среднем раз в пять дольше людей, но и развиваются их дети не так быстро, как наши.

Мои мысли прервал шуман.

— Кэролайн, здесь у тебя будет собственная комната. Раз в неделю приходит домработница, которая убирает и готовит на неделю. К тому же минимум раз в неделю будет приходить проведать тебя Маргарита. Ты можешь свободно гулять как на территории, так и за территорией поселка. Пропуск на тебя я уже оформил.

Я задумалась. А вообще неплохо получается. Вряд ли Великан станет контролировать меня так же, как и бабушка, наверняка у него своих дел полно. Можно будет хоть всю ночь вместе с местными гулять. До речки идти гораздо ближе и дом классный. Только смущает наличие самого шумана, но похоже это неизбежное зло.

— Ну, так что? — поинтересовался, не вытерпев моего долго молчания Великан.

— Хорошо, я остаюсь, — важно кивнула, будто делаю великое одолжение. Мне показалось, что мужчина едва заметно выдохнул.

— Прекрасно. Сейчас покажу тебе твою комнату и где что в доме. Еще какие-нибудь вопросы у тебя есть?

С любопытством посмотрела на Великана.

— А вы голову специально бреете, или это какая-то особенность вашей расы? — я не уверена, но, по-моему, у шуманов все-таки есть волосы на голове, а этот экземпляр лысый.

Великан со вздохом поднялся.

— Вижу, вопросов по существу больше нет.

Эх, похоже, меня так и оставят мучиться любопытством.

Первое время я вела себя тихо, привыкала. Много плакала по ночам, переживая за маму и бабушку. Даже гулять никуда выходить не хотелось. Все казалось чужим и непривычным. Я чувствовала себя очень некомфортно, являясь вынужденной гостьей. Еще и наличие шумана напрягало, хотя меня мужчина особо не доставал — объявлялся только тогда, когда подходило время еды, и почти насильно выгонял из комнаты на кухню, вырывая у меня потертый плеер, ставший в последние дни спасением от полной депрессии. Великан уже не казался мне бандитом, скорее воякой. Вечно прямая спина, словно кол проглотил, широкие, похожие на строевые шаги, разговоры только по существу, фразы рубленные, того и гляди вырвется какой-нибудь приказ мне, типа: 'Отжаться!', однако Великан себя явно хорошо контролировал, и ничего подобного пока не случалось.

Прошла где-то неделя. Маргарита приходила через день, с беспокойством глядя на мое бледное заплаканное лицо. Рассказывала как дела у бабушки, которую уже перевезли за границу. Ни с мамой, ни с ба мне самой пока связаться не получалось, у мамы телефон был отключен, а бабушка просто не брала трубку — видимо не может пока.

В итоге не выдержал Великан.

Шуман заявился ко мне в комнату, хотя до обеда было еще далеко. Я в этот момент опять слушала музыку, с тоской глядя в окно. Сняла наушники и с вопросом взглянула на своего временного опекуна.

— Кэролайн, сколько можно сидеть в четырех стенах? Погода на улице замечательная. Иди, выйди хотя бы в сад.

Пожала плечами и поморщилась.

— Не хочу. Настроения нет. Домой хочется.

— И что ты там будешь делать одна?

— Я и тут одна, — всхлип вырвался непроизвольно. — Хочу к маме.

Шуман вздохнул. Кажется, Великана вводят в ступор мои страдания, сразу куда-то девалась вся решительность выгнать меня на улицу, опять этот чуть растерянный взгляд.

— Послушай, ты же и сама понимаешь, что с мамой встретиться пока не получится.