Всеволод Мартыненко: Белое солнце Пойнтера

Может, просто что-то разладилось в сложнейшем магическом приборе, каковым остается всякий, даже самый простой кадавр? Вот и носит Харма по всему замку с непредсказуемыми последствиями. А сам он ни сном ни духом не виноват в творящемся повсюду безобразии…

Жаль, нельзя прямо с центрального поста обездвижить его так же легко, как обнаружить. Но армейскую защиту от магического вторжения с полпинка не обойдешь, даже с мощью целого эльфийского замка. Будь иначе, на фронте тесайрские Воины-Жрецы пачками взламывали бы мозги нашим кадаврам, а анарисские маг-хакеры отвечали им тем же. Уничтожить чудовище из семи металлов, движимое пятью стихиями, куда проще и дешевле, чем перехватить его управление.

Кстати, надо бы озаботиться средствами поимки и обездвиживания пса. Или полного истребления, если уж иначе никак…

Для этого пришлось снова, впервые со времен противостояния Охотничьему Клубу, наведаться в заброшенную игровую комнату моей высокородной. То есть арсенал профессиональной убийцы со столетним стажем.

Увы, долгий путь туда, на добрую четверть суточного оборота замка противосолонь, себя не оправдал. В хозяйстве Хирры нашлось немало средств, пригодных к тому, чтобы отправить за Последнюю Завесу любого из смертных, коротко — или долгоживущих — но ничего, что могло бы остановить взбунтовавшееся шасси кадавра, пусть даже и не самой мощной разведочной модели Мк.IV, вдобавок облегченной за счет удаления сегмента боевой нагрузки и лишней пары лап.

Файрболлы не в счет — в замкнутых помещениях замка применять их себе дороже. Не в том смысле, что ремонт дорого обойдется — эльфы строят крепко, — а в том, что, в отличие от пострадавшей утвари, ко мне самому заклятие экстренного обновления неприменимо. А действие сгущенного заклятием огневого тумана в замкнутых помещениях поистине ужасает. Хуже только единодушно запрещенные всеми воюющими сторонами боеприпасы, снаряжаемые жидким вакуумом, да тесайрская каучуковая бомба, заклятая на тысячу прыжков.

— Фроххарт, есть у нас ловушки, сети или еще что-нибудь в этом роде? — Волей-неволей мне пришлось снова обратиться к дворецкому, пользуясь связью магических шаров.

— Осмелюсь предложить вам охотничий зал Стийорр, хай-сэр, — не замедлил с ответом как всегда исполнительный халфлинг. — Всего три часа посолонь и ярус вверх.

Оставалось лишь поблагодарить его, сетуя на собственную недогадливость. Правда, даже сообрази я самостоятельно, где искать ловчую снасть, не факт, что сумел бы обнаружить ее без помощи дворецкого. В силу принципиального отсутствия интереса к охоте.

Гоняться за чем-то, что даже не собираешься съесть, за-ради пустого времяпровождения — не по мне. В Мекане, понятное дело, любая съедобная тварь шла в котел законным приварком, а шкура ее, в зависимости от прочности, размера и мохнатости — либо на заплатки, подметки да голенища обуви, либо на топчаны в блиндажах вместо тощего казенного одеяла. Да и кинься на меня или кого поблизости какое чудовище — при невозможности удрать прибью незамедлительно и без сожаления. Но впустую, без нужды зверье добывать никогда не тянуло…

Пятнадцать минут, за которые я пешком преодолел три часовых сектора от позднего заката до полуночи, под такие размышления прошли незаметно. А аккурат под охотничьим залом, на главном ярусе оказались те самые лаборатории покойного властителя ау Стийорр, в которых жены почерпнули с утра оборудование для магического расследования телепосыльных чар в приемной.

Пожалуй, мне тоже найдется, что здесь позаимствовать. На самый крайний случай, когда других средств не останется — вместо файрболла.

Выйдя из бронированных дверей лаборатории, в которой Хирра с Келлой несколькими часами ранее, как выяснилось, учинили порядочный разгром, я сделался обладателем средства пострашнее огневой снасти и сжиженной мощным заклятием абсолютной пустоты алхимиков. В поясной сумке ничуть не приятной тяжестью обосновалась колба-«пустышка» — заклятая емкость для «ведьмина студня». Сверхагрессивный биорастворитель в столь малом объеме без магии не удержать, да и в больших баллонах, меченных тремя синими косыми полосами высшей опасности для всего живого, на донцах обосновались те же заклятые получечевицы, между которыми мерцает голубым переливом жуткая слизь.

Если ничего не удастся сделать с шасси кадавра, так хоть избавлю Харма от излишних страданий. А если дело все-таки в нем самом — тем более.