Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)

Зборовский тем временем весь подобрался и незаметно положил руку на рукоять меча, готовый действовать в любой момент. От него не укрылось то, как вспыхнул единственный видящий глаз хозяина пещеры в том момент, когда тот, принимая склянку у Юрая, заметил мифрильное кольцо у него на пальце. Но на этот раз тревога оказалась напрасной.

– Ну что же, короед, – обратился кобольд теперь напрямую к Юраю, оставив барона где‑то побоку. Скорченная при этом мина не предвещала алхимику ничего хорошего, но никакой непосредственной угрозы при этом тоже не несла. – Просишь ты у нас то, чего не бывает, а сам при этом на пальце тоже носишь такое, чего давным‑давно уже в здешних краях не видывали…

Хайек слегка помедлил, прежде чем продолжить.

– Будь по‑твоему! Получишь ты свое текучее серебро, и даже истинное имя этого металла тебе открою. Однако же заплатить за него придётся… И плата будет под стать товару – как раз то, чего нет. Готов?

– Платить тем, чего нет – это чем же таким?

– А вот это ты узнаешь только после того, как согласишься. Если согласишься, конечно. – И кобольд захихикал прежним пакостным смешком.

Юрай в нерешительности посмотрел на своего товарища – в словесных баталиях и хитросплетении условий и оговорок барон был явно сильнее и опытнее. А покупать втёмную очень не хотелось, особенно учитывая славу кобольдов как обманщиков и мошенников. Но условие Хайека как бы ничем особенным не грозило: с тем, чего нет, вроде и расставаться не жалко…

Дождавшись от Влада еле заметного утвердительного кивка, алхимик решился.

– Готов.

– Ха‑ха‑ха, – радостно откликнулся одноглазый кобольд, – вот и договорились. Подставляй свой бутылёк!

Конечно, в принципе алхимик знал, чего ждать: объяснения Вайниэль были подробными до мельчайших деталей. Но одно дело знать по рассказам, и совсем другое – увидеть собственными глазами. Зрелище серебристого потока, перетекающего из кобольдовского кувшина в принесённую от аптекаря склянку, завораживало без всяких заклинаний: льющийся металл, причем не докрасна раскалённый, как это бывает, например, при выплавке железа, а, наоборот, отдающий ледяным холодом! Текучий, струящийся и рассыпающийся на дне сосуда мельчайшими неуловимыми шариками, которые в следующее же мгновение снова сливаются в единую округлую массу… Даже привычные к работам с "обманным серебром" помощники Хайека не удержались и поднялись со своих мест, чтобы полюбоваться его течением. Во все глаза смотрел и Зборовский, хотя и не теряя осторожности и подозрительности. А залюбовавшийся на текущий металл Юрай едва не упустил момент, когда надо было остановить кобольда. Но всё‑таки успел в последний момент опомниться:

– Стоп‑стоп‑стоп, хозяин! Только до середины, не больше.

– А чего ж так? Плата от расхода не зависит! – усмехнулся Хайек, но тем не менее послушно приподнял и отставил свой кувшин, оставив юраеву склянку заполненной чуть больше чем наполовину. – Вот тебе твой металл, которого нет.

В смрадном и тяжелом воздухе тут же стало еще одним металлом больше: это был тот металл, которым зазвенел голос кобольда.

– Внемли истинному имени сего текучего металла: зовется он…

Хайек вдохнул поглубже и повторил еще раз, выделяя ударениями каждое слово, словно забивая гвозди в доску или ударяя зубилом по камню:

– Зовется он на истинном наречии… ртуть.

Раскатистое "ррр" и почти свистящее "ттть" приглушенным и наводящим ужас эхом отдались от стен пещеры. Но еще большим ужасом отозвалась в голове та цена, которую назвал своими последними словами хозяин пещеры и властелин ртути:

– А заплатишь ты за него… девством своей великой княжны!

И он снова захохотал, но на сей раз уже не хрипло, а громогласно, едва ли не заклиная. Или – словно произнося смертный приговор.

– Тем самым, которого нет!!!

31. В столицах и на окраинах

Неожиданный визит высокого чжэнгойского гостя пришелся совершенно некстати. Дел у Клариссы и без того было по самое "не могу" – столько сумел наворотить за сравнительно недолгий срок своего пребывания на посту верховного мага её предшественник, Вачи Сальве. И что самое печальное, не по злому умыслу ведь наворотил, а исключительно по причине собственной бестолковости и самоуверенности, каковые князь Ренне поначалу счел было за деятельность и мастерство. О чем монарх, кстати, впоследствии успел пожалеть не раз и не два. "Вот уж действительно, – мысленно вздохнула верховная волшебница, – недаром в народе говорят, что услужливый дурак опаснее врага!"