Илья Носырев - Карта мира

— Вы что делаете? — крикнул Рональд. — У вас с головой непорядок, что ли?

Мадлена молча и грустно смотрела на него. Дети больше не улыбались. Рональд отдышался и сел на кровати, качая головой.

— Ихилок, я же тебе жизнь спас!

— А что мне кушать зимой? — поинтересовался мальчик совершенно серьезно.

— Черт бы вас побрал, — выругался граф, развязал кошелек, припрятанный им под кроватью, и высыпал себе на ладонь горсть золотых монет.

— Вот, возьмите. Я все понимаю: бедность там и прочее…

И протянул золото Мадлене. Женщина подошла ближе, взяла деньги — а затем сделала вот что: не без грации прыгнула вперед и полоснула его ножом по запястью. Граф мгновенно скрутил злодейку и, чувствуя отчаянно притягательный горячий аромат ее тела, отнял у нее нож. Рана вышла пустяковая.

— Я вас убью, — произнес рыцарь. — Не посмотрю, что вы женщина. Рыцарский кодекс позволяет обороняться от людоедов, не уточняя пола и уравнивая в статусе каннибалов с драконами и оборотнями. Дети, бросайте ножи.

Он лукавил, конечно. Убить женщину, к тому же матрону с многочисленным семейством — пусть даже и таких бесенят, было так же невозможно, как, скажем, покуситься на жизнь собственного отца.

Дети смотрели то Рональда, то на мать.

— Делайте, что он говорит, — скомандовала Мадлена. — Если он меня убьет, вы пропадете с голоду; это нерационально. А так, возможно, он нас пощадит.

Дети аккуратно сложили кухонные ножи на землю.

— Вы что, и правда людоеды? — брезгливо спросил Рональд, отгоняя тошноту.

— А что тут такого? — искренне удивилась женщина. — Белок — он и есть белок. Жалко, тело мужа Ксексы забрали — оно было бы сейчас кстати. Нужно запасаться на зиму, говорят, она в этом году будет холодной. Я слышала, что обычно люди своих мертвецов хоронят — но это же просто глупо: дети умирают с голоду, а они закапывают в землю полторы сотни фунтов отменного мяса… А как же приоритет продления рода? Нет, если бы было вдосталь другого мяса, я бы предпочла человечине говядину — но так уж вышло, что вокруг одни люди…

— Хватит, — прервал ее рассуждения граф. — Вы одна тут такая или вся деревня? Впрочем, не отвечайте — я уже и сам вспомнил о Ксексах… Выходит, целый народец каннибалов. Вдобавок еще и социал-дарвинистов.

Мадлена заглянула ему в лицо своими голубыми глазами. Глазами умудренной жизнью женщины, знающей цену всему на свете.

— Я вас отпущу, — сказал Рональд. — только поклянитесь больше на меня не нападать.

— Клянусь, — сказала женщина.

— Вот и хорошо.

Он разжал кисть. Женщина мгновенно поднялась.

— Интересно, а если бы мы с вами… гхм… познали бы друг друга, вы меня бы потом все равно убили и съели за ненадобностью? — любопытство не позволило Рональду промолчать.

— Если бы вы не захотели стать моим мужем — убила бы и съела, — не моргнув глазом, отвечала Мадлен. — А если бы согласились, мы бы с вами занялись воспитанием детей, моих и наших общих. Мой прежний муж оказался слишком слаб. Вы оказались бы хорошей заменой.

От этой откровенности Рональду сделалось не по себе.

— Да уж, хорошенькие тут у вас нравы…

— Что поделать? Борьба за существование является основой взаимодействия всех живых существ.

«Да она, пожалуй, не виновата ни в чем, — подумал рыцарь. — Должно быть, у них все живут по таким законам. Эти Ксексы съели ее мужа, она собиралась съесть меня… бррр».

— Ладно, я уезжаю, — сказал он. — Не хочу и мгновения здесь оставаться. Верните мне мой меч.

— Минутку, — сказала женщина и, выйдя в соседнюю комнату, о чем-то зашепталась со старшим мальчиком.

— Ага, сейчас принесу, — сказал он и выбежал во двор.

— Спрятали его в хлеву, — призналась женщина. — От греха подальше.

Это «от греха подальше» прозвучало несколько искусственно, и Рональда понемногу стала охватывать тревога. Шли минуты.

— Вы добрый, — заметила женщина. — Я правильно определила ваш характер.

В больших ее глазах читалось удовлетворение физика, заранее предсказавшего все детали эксперимента, пусть и разнесшего в прах лабораторию.

Целый народец, живущий на развалинах прежнего города. Наследники жителей мегаполиса, сражавшихся за выживание любыми методами, заставляющих себя быть холодными и циничными, лгать, изворачиваться и убивать друг друга всеми возможными способами. За века они довели борьбу за существование до высоты искусства, нет, вернее, точной науки вроде математики, где была своя железная логика, с которой даже спорить невозможно.