Илья Носырев - Карта мира

Ветер ронял с деревьев листья.

Ронял их гораздо чаще и больше, чем мог бы обычный весенний ветер. Что-то тут было не так.

Он поднял голову и увидел сидящих на деревьях лучников.

— Стойте! Остановитесь! — закричал Рональд. — Что вы делаете?

Стрелы сыпались, как плоды с деревьев, только не случайно, а целеустремленно. Крестьяне падали, пытались бежать — но поляна была окружена со всех сторон. Мало кто успел даже оружие достать.

— Сдавайтесь! — крикнул голос из лесной чащи, неестественно громкий для человека.

— Сдохнем, но не сдадимся! — проорал в ответ Полифем, и в тот же миг сразу две стрелы вонзились почти в одно и то же место на его бедре. Батько упал на колено, а сам заряжал пищаль. Но тут с ним произошло нечто странное — он накренился набок, выронил оружие и захрапел, растянувшись на земле, только время от времени подрагивая раненой ногой.

Это был даже не яд, а неожиданно гуманное снотворное. Впрочем, о гуманности говорить было рано — Рональд тут же понял, что лучше бы крестьянам умереть сейчас.

Однако они уже спали — да и он засыпал, пораженный стрелой в ключицу.

В сумраке пещеры лица монахов плыли, принимая совершенно фантастические формы. Или это и были фантастические лица? Боже, что за страшные морды! Губы в полфизиономии, пустые глазницы, гипертрофированные головы, лишние конечности… Все окружавшие его страшилища были в черных балахонах, и только у дальней стены стояли обычные люди, тоже в монашеских одеяниях — а самым заметным и нарядным среди всей толпы был, разумеется, Каликст.

Ключица ныла противною болью — хоть рана была и пустяковая, но настроение, и без того упадочническое, портила совершенно.

Каликст торжествовал: в плен попал весь ударный отряд восставших — а самое важное, что сам главарь, целый и невредимый, был теперь у него в руках! Немного омрачало его радость то обстоятельство, что одна из снотворных стрел ранила самого короля Эбернгарда — по лицу папы время от времени пробегала тень страха и сомнения; но зато короля уже переправили в Рим, и подвиг его освобождения из мрачных застенков Муравейника Каликст был готов разделить с Рональдом и Иегудой.

— Чудо! Дети мои, случилось чудо! — радостно тявкал Каликст. — Мы обрели истинного короля! Правление Арьеса закончено, все будет по-старому, я надеюсь.

В папской свите был замечен капитан Александр; после того, как он спас Каликста, тот сделал его главой своей охраны. За две недели капитан успел заметно поправиться: не то, чтобы растолстел, но стал более крепким, раздался в плечах и вообще стал похож на столичного жителя — в интонациях все чаще проскальзывали презрительные нотки, улыбался он все реже, смотрел больше исподлобья.

Только увидев Рональда, он как-то оживился и тут же подошел к нему.

— А вы, оказывается, из первых дворян империи будете, — произнес он подобострастно.

— Так и есть, — хрипло согласился Рональд. — Я тут не на положении пленного, надеюсь? Я не совсем проснулся и еще не знаю всей правды…

— Нет-нет, вы что! — замахал руками капитан. — Чтобы вы, таких благородных кровей, да в кандалы? На такое только маркиз сподобился… Вы ведь в толпе стояли — а там кто разбирал из лучников, куда палит!

— Что сейчас в Новых Убитых? — поинтересовался граф.

— Я там теперь нечасто бываю, — важно пояснил капитан. — Приблизил меня к себе его святейшество, внимание оказал и милость. Однако вчера как раз заезжали мы в эти тоскливые края… Разительная, я вам скажу, перемена произошла за десять дней. Маркизов замок в упадок пришел: не было у сэра Альфонса наследников. Даже единственный родич, Лукас, ничего не получил — не племянник никакой оказался, а простой прохиндей из разорившихся дворянчиков, как столичная комиссия установила. Эх, жаль барона: он теперь попал в приют для инвалидов… И рука у него сломана, и нога, и обе срослись неправильно, и зубы он понемногу порастерял, и причинного места вы, сударь, его лишили. Эх, земная круговерть… Вчера-с барон, а нынче-с кровью обагрен. Мечтал жизнью жуировать, а она по нему самому продефилировала… Через великую силу на свете живет!

«Да уж, жизнь через силу» — невесело подумал Рональд.

— А это что за уроды в монашеских одеяниях стоят? — шепотом спросил он.

— Это монахи из монастыря Св. Картезия, оттуда же, откуда ваш Иегуда. Видите, они все, так сказать, паранормальные, — капитан явно понемногу овладевал модными среди столичного плебса словечками. — У них способности еще почудней будут, чем у Слепца: мысли читают, в воздухе свободно парят, голосом стены разрушают…