Евгений Решетов - Полночь - время колдовства

Голова шла кругом от множества вопросов без ответов. Но как, как? Эх, завладеть бы этими знаниями.

Шаман внизу зашевелился и открыл один из ящиков. Он достал толстую, потертую книгу с кожаными ремешками, позволяющими всегда ей быть закрытой. Внимательно посмотрел на обложку, на которой было нарисовано дерево, приложил пальцы к определенным частям рисунка и только после этого открыл книгу. Старик перелистал страницы почти до конца, взял перо с чернилами и начал писать, иногда, подолгу задумываясь.

У меня чуть пена не пошла изо рта от жадности. Это же его дневник!!! Иначе, зачем такие предосторожности? На книгу наложено заклятие. Пальцы свело судорогой, они уже хватали дневник и жадно листали страницы. Какие же знания мог там записать этот мастодонт колдовства? Я ведь вполне могу сейчас смотреть на одного из самых сильных колдунов, мира не знаю, но вот континента - это почти наверняка, уж точно он высший колдун.

Я еле сдержал стон отчаяния, когда старик закрыл дневник, положил его в ящик, а сам лег на кровать и затушил свечу.

Пора вызывать Каститас. Я достал зеркало, обычным кинжалом проколол палец и начеркал кровью на нем несколько колдовских символов, затем тихо произнес заклинание, надеясь, что шаман ничего не почувствует. Поверхность зеркала заклубилась красным маревом, и появилось чем-то возбужденное лицо Каститас.

- Тихо, - сразу прошипел я, пока она рта не раскрыла. - Этажом ниже спит могучий шаман, который не задумываясь меня убьет, если узнает, что я здесь.

Глаза девушки округлились от удивления, а взгляд стал донельзя глупым.

- О, как, - выдохнула она шепотом. - Как ты вляпался в это?

- Долго рассказывать. Мне нужна ваша с Ветус помощь. Шамана надо срочно убить, иначе он убьет меня.

- Мать нам не поможет. Она на совете ковена и просила ее не тревожить. С любым шаманом, я сама справлюсь, - самодовольно закончила она. - Где ты? Я почему-то плохо тебя ощущаю. Ты где-то на равнине?

- В столице Глауану, на крыше башни с колоколом. Она в центре находиться, возле огромного костра, где жгут мумии людей, из которых суджере вытянуло силы и переместило в ретраитур, что лежит под подушкой лысого шамана, которого нам и надо убить.

- Дела, - изумленно протянула она. - Не знаю когда буду, но точно буду. Я не могу это пропустить.

Связь оборвалась. Зеркало приняло свой первоначальный вид. В голове занозой засела мысль о том, что Каститас плохо ощущает хитрое заклятие, наложенное на меня. С чего бы это? Неужели действует мое заклятие, наложенное в том злополучном доме в Кар-Карасе? Оно должно совсем не так себя вести. Я не правильно наложил его? Что-то перепутал, как в бою против Густава? Этого так просто не узнать, а проверять ой как не хочется, шанс будет только один.

Я привалился к уцелевшей стене древней башне и принялся ждать Каститас.

Что-то упрямо припекало мою щеку, норовя превратить ее в подобие тонкого, хорошо прожаренного лоскута мяса. В желудке, кто-то буркнул, требуя пожрать. Я открыл неподъемные веки и уставился на солнце. Оно было уже высоко в небе, насмешливо взирая на меня. Сколько же я проспал? Ночью сон сморил меня - это было неизбежно, я потратит много сил и эмоций за последние сутки. Каститас еще не было. Что-то она задерживается. Хотя, скорее всего уже где-то рядом с городом, но ждет ночи, чтобы иметь возможность колдовать. Она ведь не знает, что шаман активирует ночью свое могучее колдовство. А если мы не успеем? В спешке я не сообразил поведать этого через зеркало, а сейчас уже поздно. Всё, приплыли, я ничего не мог сделать, чтобы остановить шамана. Тень черного отчаяние коснулась меня. Армия может погибнуть из-за меня. Сорок тысяч человек из-за одного меня. Так, перестань паниковать. Время еще есть. Да и паладины со священниками могут отвести заклинание равнинников.

Я попытался встать. Всё тело болело от неудобной позы и каменной кровати. Хотелось пить. Язык стал сухим и шершавым. Я переполз в тенек и, перегнувшись, через край, посмотрел вниз. Там всё так же хозяйничали шаманы и равнинники-воины, которые стерегли башню. Похоже, после вчерашней нашей диверсии, они больше не решались оставить ее без прикрытия.

До меня начала доходить мысль, что я изрядно сплоховал. Я не мог выбраться с третьего этажа башни, по крайне мере, до того, как солнце скроется за горизонтом и на мир опустятся сумерки. Перепрыгнуть обратно, на плоскую крышу дома, которая привела меня сюда, без колдовства я не мог, спуститься по стене вниз, тоже не мог, единственный путь это люк, но ведь он опутан множеством заклятий.