У разбойников вопросов не было, они, все четверо, кто руками развел, кто головой помотал. Нечего по большому счету было спрашивать и Кире… другое дело, что от этого «как хочешь, пользуй» из уст главаря девочке стало не по себе. Уж очень двусмысленно звучала эта фраза. Вернее, могла толковаться чересчур широко и вольно.
Еще когда Кира была совсем маленькой, мать пугала ее лихими людьми. Говорила, что если дочурка уйдет гулять далеко от дома, особенно ночью, и если даже просто не будет слушаться родителей — ее поймает разбойник, утащит-де в свое логово и надругается. Значения слова «надругается» девочка в ту пору еще не знала, но оно все равно звучало для нее угрожающе. Ибо казалось чем-то средним между двумя однозначно неприятными словами: «надавать» и «ругаться». А надавать можно по шее или по заднице, что бывает больно. Да и когда ругаются, в этом тоже нет ничего хорошего.
Что уж говорить про то время, про тот возраст, когда Кира попала в разбойничий плен. Теперь подлинное значение угрожающего словечка было ей уже знакомо — из разговоров с все теми же герунскими шалопаями, любителями использовать странный дар девочки.
То есть, годам к десяти Кира знала, что детей вовсе не аисты приносят. И ни в каком саду-огороде ее родители случайно не обнаружили. Оттого-то решение главаря, по сути отдавшего девочку в рабство одному из разбойников, напугало ту еще сильнее. Срочно следовало спасать положение. И коль уж выпал жребий жить теперь в разбойничьем логове, надо было попробовать хотя бы в нем занять место получше. Не бесправной пленницей, над которой при желании можно «надругаться», а кем-то важнее, полезнее.
И Кира увидела единственный способ добиться этого. Потому и решилась на неожиданное признание.
— Подождите! — выкрикнула она, и пять пар глаз разом недовольно уставились на девочку, точно та не то грязно выругалась, не то звучно испортила воздух, — у меня есть… даже не вопрос… ответ. Мой отец и тот второй… его Ланик звали… так вот: мы действительно шли к вашему тайнику.
— Если до тебя не дошло, то говорю лично: это уже не важно, — недовольно изрек главарь, выговаривая последние слова медленно, почти по слогам, — была проблема, и проблема решилась. И это хорошо. Кто-то погиб… ну а ты радуйся, что хоть в живых осталась.
— Да не в том дело! — голос Киры чуть ли не срывался от волнения, а слова посыпались скороговоркой, — я вам хочу сказать… в общем… зачем отец и Ланик взяли меня с собой. Дар у меня… приманивать удачу… больше для других… вот. Потому и взяли. Я один раз пошла наудачу… и нашла ваш тайник. Отец хотел… чтобы я снова наудачу пошла… и нашла опять, вот так. А то дорогу-то я забыла…
— Глупость, конечно, — главарь хмыкнул, — давно не слышал подобной ерунды. Хотя отдам должное: даже она кое-что объясняет. Хотя дело может быть не столько в даре, сколько в суеверности твоего папаши.
— Покойного папаши, — зачем-то поправила, да еще и ворчливым голосом, Кира. И запоздало устрашилась своей неосторожной дерзости.
— Покойного, так покойного, — не стал спорить главарь, — не в том ведь дело. Я не знаю, на что ты рассчитываешь, приписывая себе фантастическую удачливость, но спешу разочаровать. Дело, скорее всего, было так. Первый раз ты обнаружила наш тайник случайно. Гуляла по лесу… или от зверей убегала — и вот тебе повезло. Или не повезло, с какой стороны посмотреть. А отец твой… покойный и рад был поверить. Так хотелось ему добраться до наших сокровищ, что готов был за соломинку хвататься. Как утопающий.
— Ну, вообще-то… неплохая соломинка-то получилась, — вмешался в разговор один из разбойников, — когда мы их нашли, они уже неподалеку от тайника ошивались. Потому и встретились. А иначе… ну, лес-то большой. В общем, если б мы этих крыс не остановили, они и… того. Могли даже найти тайник… я уверен.
— А я что говорила! — снова затараторила Кира, — да меня, чтоб вы знали, потому на всякие игры опасные и подбивали. И не только на игры. В чужой огород залезть — возьмем Киру. Стянуть из лавки чего — без Киры никак…
— Да-а-астаточно! — едва ли не выкрикнул, растягивая первый слог, главарь, перебивая девочку, а сведенные «домиком» его ладони столкнулись с оглушительным хлопком, — ты далеко пойдешь, дитя, помяни мое слово. Если выживешь, конечно. От горшка два вершка, а знаешь уже, кого на какую наживку ловить. Что нам, лихим людям, без удачи как без воздуха, налету просекла.
После секундной паузы он откинулся на спинку кресла и, вздохнув да томно закатив глаза, подвел под разговором черту.
Читать дальше