Маргарет Уэйс: Наследие Темного Меча

— Наверное, лампочка перегорела, — раздраженно пробормотал Сарьон. — Включи свет в коридоре.

Я щелкнул выключателем. Однако свет и здесь не зажегся.

Странно, но обе лампочки разом перегорели.

— Мне это не нравится, господин, — сказал я и вздохнул.

А Сарьон уже отпирал замок.

Я множество раз пытался внушить каталисту, что в этом опасном мире могут найтись люди, которые захотят как-нибудь ему навредить — ворваться в дом, избить и ограбить нас или даже убить. В Тимхаллане, конечно, были свои проблемы, но подобных преступлений тамошние жители не знали. Они боялись кентавров и великанов, драконов и эльфов, ну и крестьянских восстаний, но не хулиганов и не серийных убийц.

— Выгляните в глазок, — напомнил я.

— Глупости, — отмахнулся Сарьон. — Это наверняка сын Джорама. И как я смогу разглядеть его через глазок в такой темноте?

Сарьон распахнул дверь и устремил взгляд вниз, наверное воображая, что найдет на пороге младенца в корзинке (как я уже говорил, он имел весьма смутное представление о течении времени).

Младенца там не было. За порогом нас ожидала лишь тьма чернее ночи. Она словно поглощала свет, горевший в окнах у наших соседей, и даже свет звезд.

Из тьмы возникла фигура человека в черном плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывавшим лицо. В отблесках света из кухни я смог разглядеть только сцепленные белые руки на фоне черного одеяния и мерцающие в тени капюшона глаза.

Сарьон отпрянул и прижал руку к сердцу, которое почти перестало биться. На каталиста нахлынули кошмарные воспоминания из далекого прошлого.

— Дуук-тсарит! — выговорил он дрожащими губами.

Дуук-тсарит, Исполняющие, могущественные и жестокие маги Тимхаллана. Когда мы впервые явились — не по своей воле — в этот новый мир, Дуук-тсарит утратили почти все свою магическую силу. До нас доходили смутные слухи, будто за прошедшие два десятка лет они каким-то образом сумели вернуть утраченное. Правда это или нет, но устрашать Дуук-тсарит по-прежнему умели.

Сарьон бросился назад, в коридор, и мы с ним столкнулись. Как я смутно припоминаю, он даже протянул руку, словно хотел меня защитить. Меня! Того, кто должен был защищать его самого!

Сарьон прижал меня к стене узкой прихожей, оставив дверь открытой настежь и даже не подумав о том, чтобы захлопнуть ее перед носом у ночного гостя, не дав ему войти. Этому гостю невозможно было в чем-либо помешать. Я знал это так же хорошо, как и Сарьон. И, хотя я попытался заслонить каталиста своим телом, у меня и в мыслях не было сражаться с Дуук-тсарит.

Человек в черном плаще скользнул через порог и чуть шевельнул рукой. Дверь бесшумно закрылась у него за спиной. Он откинул капюшон с лица и несколько секунд смотрел на Сарьона, как будто чего-то ожидая. Но мой господин был слишком взволнован и испуган. Он стоял на плетеном коврике, и дрожь сотрясала его.

Взгляд Дуук-тсарит переместился на меня, вошел в мою душу, проник до самого сердца. Я понял, что если не буду подчиняться, то мое сердце просто остановится.

Потом Дуук-тсарит заговорил:

— Предупреждаю: вы оба должны молчать. Ради вашей же безопасности. Вы поняли меня?

При этом вслух он не произнес ничего. Слова сложились из огненных букв и пылали у меня перед глазами.

Сарьон кивнул, хотя не понимал, что происходит. Я тоже ничего не понимал, но ни один из нас не собирался спорить с Исполняющим.

— Хорошо, — так же беззвучно продолжал колдун. — Теперь я сотворю заклинание. Не тревожьтесь. Оно не причинит вам вреда.

Дуук-тсарит едва слышно прошептал несколько слов. Мы с Сарьоном, ничуть не успокоенные заверениями колдуна, настороженно огляделись, ожидая Олмин знает чего.

Но ничего не случилось — по крайней мере, ничего видимого. Дуук-тсарит приложил палец к губам, снова призывая к тишине, и направился в гостиную. Мы побрели за ним следом, стараясь держаться поближе друг к другу. Когда мы оказались в гостиной, колдун указал длинным пальцем на стену.

Там висела картина, доставшаяся нам вместе с домом, — пасторальный пейзаж с коровами на лугу. Сейчас из-за полотна струилось зловещее зеленоватое сияние.

Дуук-тсарит снова указал пальцем, на этот раз на телефон. Вокруг телефона возникло такое же зеленоватое сияние.

Колдун кивнул, как будто обнаружил именно то, что ожидал. Объяснить что-либо нам он не удосужился и только снова, еще более настойчиво, предупредил нас, что разговаривать нельзя.

А потом Дуук-тсарит повел себя совсем уж странно — спокойно и непринужденно, словно гость, заглянувший на чашечку чая. Двигаясь изящно и бесшумно, он скользнул между мебелью, подошел к окну, чуть раздвинул шторы и выглянул на улицу.