Валерия Тишакова - Академия магии Южного королевства. Избранным вход запрещен!

— Но когда он это сделал и зачем?

— Когда — не знаю, может, ночью зашел и взял, утром вернул. А зачем? Ты дура?

Он щелкнул меня по лбу, я взвыла.

— Ой! Извини, забыл. Больно? Еще зелья? — Я отрицательно мотнула головой, тогда Иден продолжил: — Мой отец ввязался в управление Академией, здесь ошиваются регент и толпа следователей! Дело нечисто. Что там происходит?

— Это не твое де… м-м-м-м… м-м-м-м!

Внезапно мой рот перестал открываться. Будто его заклеили невидимым скотчем. Я ощупала губы. Нет, ничего нет. Почему я не могу ничего сказать? Накатила паника.

— Воды? — заботливо осведомился Иден.

— Да!

— Вот! — торжествующе произнес наследник графа. — Что и требовалось доказать. Мощное заклятие тайны.

Я наконец перестала паниковать и перевела дух.

— Меня заколдовали?

— Ага. Ты сможешь рассказать о делах, творящихся в Академии, только ограниченному кругу лиц. А иначе…

Он прикрыл губы ладонью.

— Мерзкое заклинание, отец навесил его на меня однажды, когда я его со своей няней застукал, — тут он бросил взгляд на часы. — Пора пить лекарство.

В этот раз он действовал коварнее и напоил меня снотворным.

Я когда-то жаловалась на отсутствие сочувствия и внимания, когда болею? Забудьте! Я хочу побыть одна, чтобы никто не бубнил над ухом, не обучал Шарика команде «голос» и не ныл, что матрас, который ему выделил комендант, слишком тонкий. На последней жалобе я не сдержалась и предложила Идену махнуться местами с собакой — коврик у двери, может, будет мягче. Юноша обиделся и перестал со мной разговаривать, я мысленно перекрестилась.

К исходу второго дня я научила Идена играть в дурака, пьяницу, потом показала, как мухлевать, а потом дулась на него, когда он испробовал новые навыки на мне. К чести юноши, должна признать, что про обязанности сиделки он не забывал и регулярно заставлял меня пить лекарства. Кормить тоже пытался. Но когда он умудрился сначала сжечь кофе, поставив его на плиту без воды, а потом следующую порцию упустить, я заставила его отмыть плиту и сходить в кулинарию. Это было просто: я пригрозила, что если заработаю гастрит его молитвами, то ему придется до-о-о-лго варить мне каши.

Как понимаете, после такого больничного я, можно сказать, летела на работу. Приемная порадовала меня идеальным порядком и новым аквариумом для моего защитника. Я тюкнула ногтем по стеклу, и из-под коралла тут же выскочила мурена. С видом триумфатора Немо сделал пару кругов и завис напротив меня.

— Герой, — засюсюкала я, — за меня заступился. Такую дрянь в рот взял. С меня живая рыбка.

— А то, что я два дня пытался заставить нормально убирать твой кабинет, останется без благодарности? — Граф неслышно вошел в приемную.

— Вам тоже рыбку, или «спасибо» хватит?

— Я завтракал. Ограничимся «спасибо» и кофе.

Я направилась варить благодарность.

Через час курьер доставил объемную посылку из резиденции сыскарей. Джонатан принял ее сам, сверил ауру, отпечатки пальцев и только тогда внес в приемную.

— Что за кирпич? — не смогла удержаться от вопроса я.

— Корреспонденция главы сыска. Я ее совсем забросил, и вот накопилось.

— А к чему такая переадресация? Присылали бы сюда.

— Потому, что мою корреспонденцию там проверяют на вредные заклинания.

— Помочь?

— Не надо, тут допуск нужен.

И, подхватив посылку, граф направился к себе. Через десять минут из его кабинета послышался мат.

— Лада!

Я сломя голову побежала в кабинет. Ему что, сибирскую язву прислали, раз он так орет?

Граф обнаружился в относительно нормальном состоянии. Уф, слава богу, а то с первой помощью у меня плохо.

— Оцени, — он через весь кабинет кинул мне десяток сшитых листов.

— Главе службы внутренней безопасности Южного королевства господину Мейсону, заявление, так, мура, мура. Чего?

Я не верила своим глазам. Кляуза была написана на графа Эверо! О, и мое имя мелькнуло. Почитаем. Что?! Я чуть не села мимо стула, когда узнала, что содержу притон, торгую телом и вообще имею некро-зоофильские наклонности. Шарика-то за что приплели?

— А тебе приписывают взятки, проталкивание своих протеже, а еще ты мой, как бы выразиться культурно…

— Я понял. Ты последний лист глянь.

Я спешно пролистала этот, не побоюсь сказать, шедевр эпистолярного творчества. Ско-о-о-лько?

Под кляузой стояли подписи всего преподавательского состава Академии.

— Я, конечно, знала, что если меня и номинируют на «Человек года», то только в номинации «Стерва язвительная», но с чего такая нелюбовь к тебе? Премии всех лишил?