Инна Живетьева - Цена свободы

Славка уткнулся лицом в дерюжку, чтобы не показать глупой улыбки. И только через пару секунд спохватился, что Алешка ждет:

— Угу, дурак. Еще какой, — сообщил радостным шепотом. — Я тут уже на стенку лезу, думал, ты на меня злишься. Точнее, мы оба дураки! Давай друг друга с этим поздравим!

Они торжественно пожали в темноте руки, сначала дурашливо, и только в последний момент серьезно.

«Хорошо, что я начал тогда тот разговор», — подумал Славка, выныривая из воспоминаний. И испугался — это что же, он подсознательно уже не верит, что Алешка выпутается из этой истории? Ну уж нет!

Так что же не так в этом разговоре? Какое-то смутное ощущение, что сделал какую-то глупость. Или гадость. А если попробовать представить себя на месте друга? Трудно, характер не тот, но попытаться можно. Вот тэм велит выбирать мишень... У, черт! Какой же ты, Славка, скотина! Отношения ему выяснять неудобно, — тоже нашлась психологически тонкая личность! Дурак! Пока ему неудобно было, Алешка считал себя трусом. Славке захотелось дать себе в ухо: обрадовался, расплылся, что друг а на него не сердится, и ничего не сказал ему. Хоть вскакивай и беги к Михану: я подбил на кражу, посадите меня к Лешке в подвал. Да только фиг посадит. Чертов мир! Ой, какой же я кретин!

…Завозился во сне Влад, что-то бормотнул. Уже ведь за полночь, как Славка будет завтра сражаться? Но не идет сон, донимают все те же мысли: «Ну почему — мы?! Четыреста лет никого и ничего не таскали, а тут — пожалуйста. Почему — именно нас?» Славка ненавидел дрида не меньше, чем пьянчугу Ласка и его рачительного управляющего. «Убил бы гада!» — скрипнул зубами мальчик. И тут же вздрогнул: это дома легко швыряться такими словами, а в княжестве-то убийство может стать реальностью.

Славка нашел в памяти какой-то боевик, из тех, что смотрел только от безделья: с плохим сюжетом, отвратительно поставленными боями, но очень натуралистичной кровью. Сцена вспомнилась ярко: на мокрый асфальт падает парень, зажимая окровавленными ладонями распоротый живот. Славка поднял руку, плохо различимую в полумраке, и представил в ней нож. Словно это он только что убил, он воткнул нож в живот другому человеку. Мальчика передернуло, он торопливо шаркнул ладонью о дерюжку, будто действительно запачкался кровью.

«Так, хватит, совсем разнюнился! О побеге нужно думать», — он давно желал осуществить одну идею: пробраться в сад и оттуда проследить за стражей. Карт мальчишек загружает по полной, да и работают они далековато от сторожки. Еще нужно обследовать забор: хоть щелочку найти, малейшую лазеечку. И хорошо бы там полазить вместе с Риком. Для Славки сейчас момент подходящий — тэм в казармы не таскает. Еще бы Михан в трактир убрался. Вспомнив об управляющем, мальчик повел плечами: если попадутся, отделают, как Влада. Рику сложнее — Син из конюшни почти не выпускает, разве что на сеновал или в кузне прибрать. Но тут тоже есть вариант: если конюх напьется, то может задрыхнуть средь бела дня. При управляющем он такого себе не позволяет, но опять-таки, если Михан уйдет в трактир. Стража — фиг с ней. Взять для прикрытия какие-нибудь мешки да таскать по саду, вроде как делом заняты...

К полудню мятый с похмелья Ласк проснулся. Побродил по дому, обругал завтрак и решил ехать в казармы.

Славка тронул Орска, пристраиваясь за тэмом. С одной стороны, он обрадовался, что хозяин уезжал: разговор с управляющим опять не состоится. С другой — руки у Михана в отсутствие хозяина развязаны, — это пугало и злило до зубовного скрежета. «Устрой тренировку, скотина», — послал он идею в спину Ласка.

— Славка, не дури, — прилетел к нему шепот ехавшей рядом Симы.

— Телепатируешь понемножку? — не отрывая взгляда от тэма, спросил мальчик. Тоже тихо, чтобы не услышал Зак.

— Очень надо! У тебя все на роже написано.

Ребята уже хорошо ориентировались в переплетениях улочек, ведущих к казармам, и Славка не крутил головой по сторонам, погрузившись в свои мысли. Его не интересовали ни странные перекрестки, где сбегались пять или шесть дорог, ни пестрые купеческие ряды — рынок, протянувшийся по обе стороны длинной улицы. Сначала там пахло рыбой и мясом, потом пряностями, дальше — ароматическими маслами. Ветер трепал яркие куски материи и унылые тряпки погрубее, блестели на солнце начищенные подносы, звенели на ветру колокольчики. Вдалеке слышалось ржание коней, но Ласк никогда туда не ездил, поворот к казармам был раньше.

Сегодня тэм еле тащился. Мальчик механически отмечал, что голоса торговцев, уличных разносчиков, привередливых покупателей стали тише, зато послышался звон из огромной кузни, принадлежавшей сэту. И когда рядом громко присвистнула Сима, он с удивлением поднял голову. Ворота на территорию стражи были распахнуты, а во дворе суетились воины, перекрикивавшие друг друга. Такого столпотворения на Славкиной памяти еще не случалось. Ласк тоже забеспокоился, завертел головой, потом бросил Заку: