Елизавета Шумская: Уроки колдовства

Эльф невозмутимо склонил голову. Хотя Иве показалось, что в душе у него бушует буря.

– Дальше… Дэй, приношу свои извинения, что заставил тебя испытать все это. Но ты, мой потомок, должен был понять, как тяжело сделать выбор, когда тебя переполняет сила, манит и искушает, предлагает самое желанное, как ради нее легко предать, отринуть все, что дорого. Трудно пожертвовать в подобном случае могуществом и исполнением самого желанного. Благодарю тебя, Дэй, я искренне восхищен твоей стойкостью.

Гаргулья смущенно кивнула.

– Грым… тут уж совсем просто. Азарт битвы. Ее огонь. Ее страсть. Увлеченность. Ты, Златко, должен запомнить это чувство. Не только потому, что оно помогает побеждать. Или что его будут испытывать те, кто пойдет за тобой. Это чувство объясняет очень и очень многое. Только испытав его, ты станешь настоящим воином. Грым, то, как ты сделал того циклопа, даже меня заставило аплодировать.

Тролль криво усмехнулся, сам с удовольствием вспоминая ту схватку.

– И конечно же Ива. Сам скажешь, чего я тут хотел добиться?

– Сила Природы. – Синекрылый кинул взгляд на чуточку волнующуюся травницу. – Чтобы действительно хоть что-нибудь понимать, надо хоть раз почувствовать волю земли… Природы. То, как она говорит «нет», либо то как она благословляет.

– Да. Природа – это единственное – настоящее и единственное, что всегда право. Не бывает злых магов Природы, это нонсенс. Их решения не всегда согласуются с человеческой моралью. Но никто никогда и не утверждал, что мораль всегда права. Я надеюсь, ты смог поймать свою ниточку, которая будет соединять тебя с ней.

– Я тоже надеюсь, – снова взгляд на знахарку.

– Ива, ты – истинный маг Природы. Суть от сути ее. Никогда такого не видел.

Знахарка подумала, что знает причину такой близости с землей. То же понимание отразилось и на лицах друзей. Только Ива знала и то, что не только ее отец тут важен, но и весь род ведьм, знахарок и ведуний, что стоял у нее за плечами, как у Бэррина за ними стояли воины и маги, дворяне в гоблин знает каком колене. У травницы была своя династия, и силы у нее было не меньше.

– Ну что ж, вот вроде и все… – Адриан хлопнул по подлокотникам кресла и встал. – Вам пора возвращаться в замок… в Синие Крылья, – усмехнулся мат. – А мне пора уходить.

– Подожди! – вскрикнул Златко и тоже вскочил. – А… а…

– Книга вот, держи. – Волшебник еще раз улыбнулся.

– Да, – торопливо произнес Синекрылый, прижимая к себе том в кожаном переплете. – Неужели… неужели это все?

– О нет, все как раз только начинается, – в его карих глазах промелькнуло немного грусти. – Для тебя все только начинается.

– И ты ничего больше не хочешь мне сказать?

– Сказать? – Адриан положил совсем не призрачные руки на плечи внучатому племяннику в каком-то там нереальном колене. – Сказать тебе хочу вот что: всегда следуй только своему сердцу. Никогда не позволяй себе или кому-то другому заставлять тебя поступить так, как противно твоей сути. И все будет хорошо… У тебя отличные друзья, и вам еще много придется пройти. И многое пережить. Главное, не сворачивать со своего, действительно своего пути. Держи книгу, племянник, это самое важное, что я сделал в своей жизни. Держи и помни: тебе лишь решать. Да, и… не смей никого осуждать. Они, да и я… свое отжили. Прожили так, как не всякий может. Ну, прощай, Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый, и вы, ребята, прощайте. Получил истинное удовольствие, наблюдая за вами.

И мужчина, как и вся обстановка, кроме каменных стен, начал таять подобно утреннему туману…

– Эй, подожди, – опомнился тролль. – А почему на указателе было «Мир» и «Война»? Что в «Войне» было бы ещё опаснее?

– Нет, – последовало легкое пожатие плеч. – Просто хотел вам помочь. Это обозначало, в какую сторону круга пойдут испытания. С одной стороны от Златко стоял Калли, его я определил как «Мир». Ну а «Война» – в противовес ему. Правда, вы только под конец об этом догадались.

Древний маг уже исчез, а его веселый смех еще долго слышался в будто бы мгновенно опустевшей комнате.

– Помочь он хотел, – буркнул Грым, чувствуя себя последним идиотом. – Ну и родственничек у тебя, Златко, тот еще фрукт!

Но Златко его не слышал. Он раскрыл книгу на последней странице.

«Прокляты, мы навеки прокляты…»