Гэв Торп - Warhammer - Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Странно… Впрочем, что для него эта измена, если у него есть черный колчан, лук и стрелы с непонятным золотым знаком?

Конрад не верил ничему и никому, даже своим собственным ощущениям. Поэтому он решил уйти, хотя от себя все равно не убежишь.

Элисса не ответила. Конрад зашагал прочь. Прошел деревянные ворота, подъемный мост и повернул в сторону деревни. Сейчас он выйдет на главную дорогу, потом перейдет через мост. Там начинается тропинка, которая наверняка куда-нибудь да выведет его.

Он не оглядывался. Через несколько секунд позади раздался топот копыт. Элисса ехала за ним, стараясь не приближаться, чтобы никто не подумал, что они вместе.

Деревня начинала просыпаться — захлопали окна. Распахнулись двери хлевов, и скотина побрела в поля. Днем можно было не опасаться хищников. Под охраной пастухов коровы и овцы спокойно паслись.

Конрад прошел мимо таверны. Все было тихо и спокойно. На постоялом дворе ложились позже всех, позже всех гасили на ночь свечи и масляные лампы и позже всех вставали по утрам.

Добравшись до моста, Конрад залез под него и достал спрятанные там лук, стрелы и деньги.

Элисса ждала его в обычном месте. Она уже спешилась и сидела на своей расстеленной на земле накидке.

Конрад сел чуть поодаль. Подсаживаться к ней ближе ему не хотелось.

— Я сегодня не взяла с собой еду, — сказала Элисса. — Повар куда-то пропал. Со вчерашнего дня его никто не видел. Отец ужасно рассержен и все жалуется, как плохо его накормили.

Конрад видел этого повара, тот частенько покупал в их деревне продукты. Это был странный человечек, кругленький и толстенький. Позже Конрад узнал, почему повар казался ему странным: он был единственным в деревне нечеловеком.

— Кто это был? — спросила через некоторое время Элисса, и Конрад понял, что она говорит не о поваре.

— Я тебя сам собирался об этом спросить.

— Если бы ты дал мне с ним поговорить, мы бы уже это знали.

— Ты думаешь, он стал бы тебе отвечать?

Элисса пожала плечами:

— Перестань дуться. Я не тебя имела в виду, когда говорила о деревенских дураках.

Он посмотрел на нее, и их глаза встретились. Взгляд девушки был все таким же глубоким, но в нем светилась жизнь, а не смерть.

— А вообще ты тоже деревенский дурак!

Тогда он дернул ее за ногу, и она повалилась на землю. Оба рассмеялись, и напряжение пропало. Они снова были друзьями.

Элисса села и сказала:

— Я выхожу замуж.

— Что?

— Что слышал. Я выхожу замуж. Просто раньше не хотелось об этом говорить.

— За кого ты выходишь?

— Один знакомый отца. Живет в Ферлангене.

Конрад уже слышал это название. Но где находится этот Ферланген и как до него далеко, Конрад даже не представлял.

— Итак, — сказала Элисса, — похоже, я наконец-то посмотрю мир.

Она знала о его решении покинуть деревню, он сам с ней это обсуждал. Она даже подталкивала его к этому, говоря, что на его месте давно бы уже сбежала отсюда.

Она говорила, что у него нет семьи, поэтому он никого здесь не оставит. Почему бы ему вот так не взять да и уйти? Будь она мужчиной, так давно бы это сделала. Но для девушки такое невозможно.

Теперь же, когда он и сам решил уйти, говорить об этом с Элиссой не хотелось. Он боялся, что она захочет его удержать. Вполне вероятно, что она пытается навязать ему свою волю. Конрад хорошо знал, как изменчива Элисса — и как она умеет убеждать.

— Ты с ним уже встречалась?

Она покачала головой.

— А что-нибудь о нем знаешь?

— Старый, что-то около сорока. Но богат, очень богат. — Она пожала плечами. — Приходится чем-то жертвовать. — Потом помолчала и повторила: — Приходится чем-то жертвовать.

— Тебе это непременно нужно?

— Солнцу нужно всходить каждый день? А оно всходит. Не может не всходить. Я должна выйти замуж за Отто Крейшмера.

— А ты этого хочешь?

— Хочу, не хочу — это не имеет значения.

— Это несправедливо.

Элисса улыбнулась, потом рассмеялась, а потом так расхохоталась, что не могла остановиться. Она хохотала, вытирая слезы уголком накидки, то ли от радости, то ли от горя — Конрад понять не мог.

— Справедливо? — спросила она. — И это ты говоришь мне о справедливости? А как насчет твоей жизни? С тобой обращаются справедливо? В мире нет справедливости, Конрад. Такой вещи просто не существует. Ты должен это знать. Ничего, я не жалуюсь. Сколько лет прошло с тех пор, как ты спас мне жизнь? Пять? Шесть? Может быть, в тот день я должна была умереть, может быть, так мне было предначертано судьбой. А ты меня спас, и после этого я просто считала дни, которые ты мне подарил. Я не жалуюсь. Даже если бы завтра я умерла — я бы все равно была тебе благодарна за еще один день моей жизни.