Павел Зверев - Дорога Домой

В это время начал шевелится пленник.

«Приходит в себя», — с радостью подумал я.

Пока тощий отвлечен, у него может все получится. Я стал молиться так, как не молился никогда, да я и вообще не молился не разу. Вот пленник встал, уперся рукой в стену, его сильно шатало, по голове текла кровь, он выдохнул сквозь стиснутые зубы, выровнялся, и казалось сейчас рванет к серым, но читающий заклинание тощий, не прерывая своего действия, рукой указал на пленника, почти невидимое движение кистью и пленник проделал все тот же полет до потолка и назад, только уже совсем не подавая признаков жизни.

Я посмотрел на тощего, тот уже закончил читать заклинание, и лицо второго начало принимать более живой вид. Вот он слишком громко втянул воздух в себя, встал, оперся руками о колени, и хорошенько прокашлялся кровью, пока он приходил в себя, тощий подошел к пленнику, и движением руки положил его на стол, или как я догадывался на алтарь. Второй видать пришел в себя окончательно, он подошел к столу и начал деловито привязывать пленника ремнями к столу, что-то бормоча под нос и периодически ударяя пленника по лицу кулаком, пока его не окрикнул тощий.

Тощий подошел к лицу пленника, провел у него перед лицом рукой, тот резко открыл глаза, придя в себя.

— Ну что дорогой мой, — шипящим голосом заговорил тощий. — Сейчас мы обработаем тебя так, что ты рад будешь сказать нам да, — улыбнулся доброй, отеческой улыбкой тощий.

Пленник что хрипнул, и плюнул в лицо тощему, правда слюна так и не долетела, поменяв направление движения, улетела куда-то в сторону.

— Никогда не говори никогда, — пропел тощий.

Разрезав кинжалом на пленнике верхнюю одежду, он начал что-то вырезать прямо на коже. Тот пытался терпеть, сквозь стиснутые зубы были слышны какие-то звуки. Но пока он не кричал.

Второй серый начал чертить кровью, которая сливалась в чаши, какие-то знаки вокруг стола.

— Давай быстрее заканчивай с рисованием, — прошипел тощий, — да неси наши приправки, — улыбнулся он.

Коротко хохотнув, его помощник закончил рисование и вышел из зала.

Напевая себе что то под нос, тощий прошел вокруг стола, проверил нанесенные рисунки, проверил закрепление ремнем, похлопал по отечески пленника по щеке, потом подошел к оставшимся клеткам.

— Вы наверно думаете, зачем я собрал вас здесь и дал знание нашего языка? — риторически спросил он, явно не дожидаясь ответа. — Так вот, мне нужно чтоб вы добровольно, осмысленно, сказали мне да, и все, я даже вас мучить не буду, одно простое да, и все, вы совершенно свободны во всем, — как добрый дядюшка улыбнулся он. — Ведь у мертвых совсем нету дел, — хищно улыбнулся он.

Он начал туда-сюда ходить около двух наших камер, в это время зашел его помощник с мисочками и начал посыпать содержимым этих мисочек раны пленника. И вот теперь, дикий крик боли разнесся по подземелью.

— Ну а если вы не согласитесь, то вас ждет вот такое приятное время провождения, и все до того как я не услышу от вас да. Все просто дети мои, — тепло улыбнулся он нам, этакий дедушка добряк, рассказывающий внукам как надо вести себя.

От криков бедняги, у меня по спине бегал табун мурашек, меня всего трясло, я не мог сказать и слова, понимая, в какую жопу я угодил.

— Ну, думаю вы все поняли, — сказал он и развернувшись ушел к столу.

Пленника била крупная дрожь, по лицу скатывались крупные капли пота, изо рта начала течь кровь.

— Ну что милый мой, ты согласен? — спросил тощий беднягу.

Тот что то прохрипел, тощего аж передернуло, он подошел к мисочкам со всякими порошками и щедро сыпанул их на раны. Пленник уже даже кричать не мог, он просто дергался.

— Ну что ж, никто не говорил, что все тут будут послушными, сделаем по плохому, — сказал тощий.

Он засучил рукава, взял кинжал в руки и начал резать кисти, пока с них обильно не потекла кровь.

— Я думаю достаточно, для такого непослушного ребенка, — улыбнулся он.

Он подошел к ногам пленника, развел широко руки, закрыл глаза и начал что-то петь, мерзким шипящим голосом. Его помощник отошел в угол и начал с восхищением смотреть на это действие. Вот кровь из чаш начала тонким ручейком поднимать, вот она начала связываться в какой-то дивный узор, это продолжалось минут 5, на лбу тощего появился пот, видать не так просто ему это дается, вот у статуи дракона загорелись зеленым цветом глаза, каким-то не хорошим зеленым цветом, гнилым что ли.

Кровь завершила движение и вот над человеком висел какой-то сложный рисунок, рисунок из крови. Тощий выкрикнул фразу и кровь бурным потоком начала вливаться в рот пленника, принося по-видимому ужасную боль, потому что его тело выгнуло дугой, глаза сильно расширились, вся кровь влилась в тело бедняги, тощий постоял секунд 10 потом резко хлопнул в ладоши, и кровь струей вырвалась и груди бедняги разрывая грудную клетку и опять начала формировать тот же символ который был, только цвет она изменила на почти черный. Когда она вся вышла из тела, тела то, как такового не осталось, одна иссушенная мумия, только вот живая, так как он уронил голову на бок, и я видел его глаза, еще живые, полные муки глаза. Тощий сказал что-то и кровь начала вливаться в открытый рот головы дракона, глаза статуи начали светиться ярче, а кровь все быстрее вливалась в него. Вот она закончилась, и по залу пронесся вздох, и тело пленника буквально рассыпалось на тысячи зеленых огоньков, которые так же впитались в открытую пасть дракона. Я судорожно выдохнул, потому что понял, что я все это время не дышал, и я наконец то понял, что меня ждет и что это все меня совсем не радует.