Валентин Егоров - Марк Ганеев - Маг Нашего Времени

Милицейский старшина, заикаясь, продолжая откашливаться после двух затяжек Тиминым табачком, произнес:

— Такмо, звоночек нам в околоток поступил о том, что сплошное безобразие тута твориться! Музыка громкая играется, да и девки полуголые ходють!

Тима сочувственно похлопал старшину по плечу, выражая ему свою братское сочувствие:

— Ну, что ж звонок, — это дело серьезное, добровольное и необходимое! А вот музыка громкая — это уже плохо. Полное неуважение к нашей советской общественности! Требуется, старшина, провести расследование по горячим следам. Давай, посмотрим, кто же подрывом социалистического общежития в этом подъезде занимался?!

Я уже говорил о том, что генеральский дом был десятиэтажным, в подъезде на каждом этаже было по пять квартир. Вот и началось пешее восхождение милиционеров в сопровождении Тимы на десятый этаж. Они звонили в каждую квартиру на каждом этаже, чтобы у жильцов квартир поинтересоваться, не слышали ли они громкой музыки, не видели ли они полуголых девиц?! Результат расследования получился удивительным, никто их жильцов всех пятидесяти квартир подъезда не слышал громкой музыки. Никто из них и полуголых девиц не видел, но очень бы хотели на них посмотреть!

Этим своим дотошным расследованием Тима так замучил наших советских милиционеров, что на десятом этаже они на него волками смотрели. В тот момент менты думали только об одном, как бы поскорее избавиться от этого урода, вернуться в свой родной околоток, чтобы там немного отдохнуть и чайку попить.

Так что версия, выдвинутая нашим директором Гельфандом, о нарушении норм социалистического общежития оказалась мыльным пузырем.

Она не была подтверждена милицейским расследованием, проведенным по горячим следам. Без состава преступления милицейский наряд никого не задерживал, протоколов не составлял, нарушения общественного порядка не зафиксировал! Таким образом, директор Гельфанд оказался у разбитого корыта, милиция чуть-чуть его не объявила провокатором, непрофессиональным стукачом. На все эти обвинения в его адрес Гельфанд очень обиделся, в душе он поклялся найти и отомстить тем, кто его так подставил! В его душе начала зарождаться и созревать суть второй его попытки по наведению порядка в школе, взять диктаторские полномочия власти в свои руки!

Директор школы хорошо понимал, что московская милиция так и не справилась с делом, которое он ей получил, но он не мог обвинять в чем-либо такую серьезную государственную организацию. Поэтому Гельфанд на этот раз решил сам провести расследование, найти и наказать организаторов такого преступного деяния, как организация и проведение подпольных деяний в его школе. Особенно Гельфанда злился на тот факт, что некоторые школьные мероприятия проводятся без его ведома, без согласия и участия педагогического коллектива школы! Никто с ним или с педагогическим коллективом школы не согласовывал список исполняемых танцев и песен на субботней вечеринке, никто не давал ему на согласования списка участников вечеринки, кто и с кем должен был бы танцевать?! Чтобы этого больше не повторилось, Гельфанд страстно желал найти и строго наказать ее истинных организаторов.

Уже на следующий день в понедельник Гельфанд провел заседание-расследование с участием всех преподавателей школы. На заседании он, не теряя времени, принялся раскручивать это дело, желая его превратить в уголовное дело, Вину за организацию и проведение вечеринки он на этот раз попытался возложить на плечи нашего классного руководителя, на нашу несчастную Наталью Николаевну. Эта бедная женщина, как и большинство школьных учителей, понятия не имела о том, что в прошлую субботу проходила какая-то вечеринка, на которой присутствовали практически все ученики ее класса.

Гельфанд от нее потребовал, чтобы она, как классный руководитель, опросила бы всех поголовно учеников своего класса, сделав собственноручную запись беседы с каждым из них. Эти записи Наталья Николаевна должна была ему передать к окончанию учебы первой смены, вместе со своим выводами по этому опросу. Следует отметить, что Гельфанд был далеко не дураком в советской педагогике. Он догадывался о том, кто мог бы быть организаторами и участниками этого антисоветского мероприятия, но ему был нужен донос в письменной виде для того, чтобы это дело можно было бы передать в правоохранительные органы. То есть он хотел чужими руками попортить наш имидж, а может быть и посадить на пару лет.