Роберт Сальваторе - Только у своего логова

Женги, крайне довольный своим успехом, продолжал поднимать человека выше и выше.

Сэр Донеган отчаянно метался, пытаясь высвободиться из магической хватки. Ярость охватила его так же крепко, как и заклинание дракона, и перед его глазами снова и снова всплывало изображение вирма, разрывающего челюстями Мэрилин. Беспомощного рыцаря подняло в воздух на четыре метра, затем на пять и дальше, а тем временем дракон продолжал убивать его людей, многие из которых глядели с разинутыми ртами на своего повисшего в воздухе командира, и надежда угасала в их глазах.

Донеган взмахнул мечом, словно пытаясь отрубить удерживающую его невидимую руку, но меч рассёк лишь воздух.

Рыцарь глянул на быстро приближающийся потолок и приготовился было к столкновению, но этого не произошло.

Хватка невидимой руки пропала.

С криком и проклятиями сэр Донеган рухнул вниз. Крик превратился в рычание, в котором слышался вызов. Он развернулся, выставив меч вровень с головой дракона, который не видел его приближения.

Клинок Донегана вонзился в череп зверя, послышался треск кости. Донеган не ослабил напор и продолжил движение, пока сам не врезался в вирма головой. От удара шлем согнуло, и к сломанным костям добавились ещё две — только теперь это были обе ключицы Донегана. Шею рыцаря сдавило так сильно, что позвонки превратились в порошок. Он согнулся и замер, перекосив спину.

Затем он сполз с вирма, из головы которого подобно третьему рогу торчал меч Донегана.

— Король-колдун? — снова прорычал Уршула, сквозь рык слышался звук булькающей крови. Он повернулся к месту, где недавно погибли волшебники, его глаза залило красным.

— Король-колдун!

И Женги ответил, не физически — телепатически. Уршула заметил перед собой черный туннель, в конце которого виднелся яркий свет, и там стоял лич, держа маленький амулет в виде драконьего черепа. Уршула инстинктивно воспротивился исходящей от него тяге. Но простёртая рука Женги сулила жизнь там, где вокруг была лишь смерть. Чернеющая стена забвения становилась всё больше, и в этот преисполненный ужаса момент вирм сдался.

Дух Уршулы покинул умирающее тело и устремился сквозь туннель в украшение из драконьего черепа.

Женги не мог нарадоваться своей награде. Череп сиял ярким светом, бурля от духовной энергии пойманной в ловушку драконьей души, новорождённого драколича Уршулы.

Новоявленного союзника Женги.

Король-колдун опустил украшение и осмотрел место битвы. Он превосходно рассчитал время, когда надо было вмешаться в схватку, ибо лишь пара воинов осталась жива, да и те лежали на земле, беспомощно корчась, стоная и истекая кровью.

Женги не счёл за милость дарить врагам быструю смерть. Он бросил заклинание и исчез с поля битвы вместе со своей наградой, оставив рыцарей умирать медленной, мучительной смертью.

— Ты думал, что победил, когда несколько месяцев назад одолел отряд, преследовавший тебя до Ваасы, — с укоризной сказала Байфаст морозным дамарским утром.

— Это верно, моя взяла, — ответил Король-колдун, оторвав глаза от огромного фолианта, лежащего перед ним на столе, и взглянул на драконицу в облике эльфийки.

— Мои сородичи сбежали от тебя, — продолжала Байфаст. — Теперь нам больше не грозит вновь столкнуться с лордом Драконоборцем. Союзники, объединившиеся вокруг тебя, сильнее, чем ты мог ожидать.

— Но они смертные, — поправил его Женги. — И скоро они станут немощными от старости, подряхлеют и умрут.

— Ты считал своё королевство надёжно защищённым.

Женги заставил себя не разразиться от смеха, настолько потрясённой казалась эльфийка, глядевшая на его спокойное лицо. Её наблюдения оказались верны; его действительно окружало разрушение, и он хорошо это знал. Гарет Драконоборец вполне вероятно мог одержать победу в Дамаре, и тогда бы паладин, в худшем случае, загнал бы Женги в самую тёмную дыру Ваасы.

— Довольно забавно видеть дракона, который столь печётся о будущем, — ответил он.