Роберт Сальваторе - Возвращения домой - Герой

Артемиса Энтрери не пришлось просить дважды. Он метнулся мимо двух темных эльфов, захлопывая за собою дверь.

— Ты все слышал? — тихо спросил Джарлаксл.

— Думал, что тебе может понадобиться моя помощь.

— Он поверил в то, что я сказал ему. В то, что я говорил правду, — заметил Джарлаксл. Он переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно.

— Не совсем, но приблизительно, — согласился Киммуриэль.

— О соглашениях, подписанных между Бреган Д’Эрт и Нетерилом никто не должен узнать, — напомнил ему Джарлаксл. — Это было очень давно. К тому же, они больше не действуют. Разлом расколол не только Абейр и Торил!

Киммуриэль беззаботно пожал плечами, что оставило Джарлаксла довольным. Однако, наемник понимал, что забыть эту историю может оказаться гораздо сложнее.

С Артемисом Энтрери все было как-то сложно.

Дзирт очень желал насладиться торжеством, проходившем в Тронном Зале. В конце концов — оно было в его честь.

Он вступил в помещение под звуки веселой песни. Бороды дворфов и дворф вокруг него покрывала белая пивная пена, и каждый из них посчитал своим долгом громогласно воскликнуть «Эльф!».

Разумеется, там был и Бренор, окруженный прекрасными спутниками. Атрогейт, Амбра и Рваный Дайн сидели рядом с ним за праздничным столом, полностью погружаясь в атмосферу праздника. Можно было заметить, что два места по руку от Бренора еще пустовали. Без сомнения, они принадлежали Дзирту и Кэтти-бри.

Дзирт почувствовал, что более всего хочет увидеть еще два незанятых стула. Для Реджиса и Вульфгара. Развернувшаяся перед ним сцена отнесла его мысли на многие дни назад. В тот день, когда они праздновали возврат Митрил-Халла.

— Куда ты дел мою девочку, эльф? — спросил Бренор, стоило Дзирту подойти ближе.

— Она сказала, что придет позже, — ответил рейнджер. — Кажется, у неё много дел.

— Постоянно, — буркнул дворф. — Никак не остановится. Они собираются вернуть на место эту треклятую башню.

— Да, и таким образом спасти Гаунтлгрим, — добавил Рваный Дайн. За этими словами последовали радостные крики и шквал новых тостов.

Заняв свое место, Дзирт принял от Бренора кружку эля. Вокруг него раздавались громкие голоса гостей и играла музыка, но дроу чувствовал себя не в своей тарелке.

Неужели он воссоздал эту картину по собственным воспоминаниям? Перенеся реальные события, происходившие в Митрил-Халле сюда, в место и время, где он действительно мог бы находится теперь?

Или же все происходящее было лишь творением его воображения или игрой постороннего существа, которое, словно кукловод, управляет его хрупкими чувствами?

Он оглядел залу, находя небольшое утешение в статуях, саркофагах, которые окружали трон Бренора. Там стоял король Эмерус Боевой Венец из Фелбарра и король Коннерад Браунавил, сменивший Бренора на троне Митрил-Халла.

Третий саркофаг больше всего привлек внимание эльфа. И несмотря на свое беспокойное состояние, Дзирт не мог не улыбнуться, глядя на этого дворфа, стоящего на стене в десяти шагах от престола.

Тибблдорф Пвент, всегда осторожный, всегда преданный, всегда суровый и всегда безбашенный.

Дзирт был поражен тем, как сильно скучал по этому бешеному дворфу. Пвент был уже очень стар, когда они с Бренором оставили его в Долине Ледяного Ветра, и все же, когда пришло время, Пвент с ревом вступил в бой за Бренора, сражаясь, словно юноша.

Потом Пвента настигла вторая форма бытия. Хотя, конечно, не вторая жизнь. В этих залах, где некогда Пвенту пришлось столкнуться со смертью, он долгое время охотился, как вампир. Теперь он обрел покой, и Дзирт не мог придумать лучшего стража, нежели эта статуя, глядящая на трон Бренора сверху вниз. Он вечно будет взирать на всех тех, кто встанет рядом и позади короля, напоминая им о истинной и беззаветной преданности.

Дзирт снова поморщился. Ему в голову пришло, что Пвент, в конце концов, может быть таким же плодом его воображения. Ведь Дзирт либо безжалостно и жестоко обманут, а все его идеалы поруганы, либо сам он — бог, безумный бог, создающий мир, потворствуя своим прихотям. Дзирт считал, что последнее будет самым худшим из всех вариантов.

Он старался не иронизировать и не жаловаться, заглушая свои стоны глубоким глотком пенистого пива.

Но зачем что-то скрывать? Все вокруг было его собственной игрой, или же творением чьих-то враждебных рук. Но все же, это было лишь игрой. Зачем прятать усмешку?