Таран Матару - Инквизиция

Только когда Флетчер перерезал кожаные шнуры, привязывающие его к стене, парнишка пошевелился, с благоговением вылупившись на него.

— К-кто..? — только и смог выдавить он. Флетчер приложил палец к губам и направился к следующему узнику. Вскоре все были свободны. Многие отползали от него так, будто он был призраком. Гремлины почти не шевелились. В их глазах не было жизни, и у руки и ноги многих были кривыми — результат плохо сросшихся костей, когда-то сломанных. Флетчер подхватил одного с земли и вручил кудрявому парню. Он показал на остальных, и через некоторое время все гремлины оказались в безопасности в объятиях раба.

С другого конца комнаты донесся скребущий звук. Флетчер увидел, как Руфус пилит клетку, короткий меч легко справлялся с древним бамбуком. Дверей в постройке не виднелось. Ужасно, но похоже, что орки построили клетку вокруг аристократки, даже не собираясь когда-либо ее выпускать.

Мейсон поманил парней, и они начали свой опасный путь к выходу из туннеля. Флетчер остался на месте, наблюдая за работой Руфуса. Юный аристократ сумел отпилить два прута решетки, что было достаточно, чтобы его мама протиснулась наружу. Но она так и сидела в углу.

Раздраженно сжав зубы, Флетчер направился к другой стороне пещеры. Свет снаружи потускнел, закат придавал ему оранжевый оттенок. Теперь их время измерялось секундами, а каждую лишнюю секунду они могли бы потратить на уничтожение яиц. В его камне видения изображение поменялось, когда Эбони снаружи начала летать туда-сюда. Ему и так было очень тяжело продвигаться в темноте. С каждым шагом он вздрагивал. Положение только усугубляли волны маны от Игнатуса, которые стали чаще.

Чистейшая паника накатила на него, когда в проеме показался гоблин. Он, пошатываясь, вошел в пятно света, держась за пузо и постанывая. Флетчер замер, как статуя. Он сжал зубы и даже не дышал. В следующее мгновение гоблин исчез.

Мокрый от холодного пота, Флетчер продолжил свой путь, передвигаясь настолько быстро, насколько ему хватало смелости. К тому времени, как он достиг клетки, Руфус возобновил лихорадочный шепот, протягивая руку свернувшейся калачиком женщине.

— Мама… Мама, это я. Возьми меня за руку. Возьми же, черт побери!

Он уже плакал, слезы катились по чумазому лицу. Плечи сильно тряслись с каждым вздохом. Дрожащая рука пыталась дотянуться до мамы.

Но женщина отказывалась двигаться. Она просто пялилась на него пустыми глазами. Синий не врал, когда говорил, что она не в своем уме.

— Я вытащу ее, Руфус. Ты иди назад. В таком состоянии ты ей не поможешь. — Флетчер успокаивающе положил руку на плечо Руфуса.

Юный аристократ шумно сглотнул и сделал шаг вбок, но когда Флетчер мягко подтолкнул его к туннелю, Руфус потряс головой.

Спорить времени не было, так что Флетчер протиснулся в клетку. Когда он пролезал между прутьев, острые концы бамбука грубо оцарапали живот. Изнутри клетка казалась даже меньше, чем снаружи. Она была вполовину теснее его старой камеры: он бы смог только лечь на пол по диагонали, касаясь головой одного угла, а ногами — другого.

Женщина так и не двигалась, даже когда он на корточках направился к ней. Виднелись старые следы ее прежнего сознания. Более дюжина зарубков на столбе над ней. Грубая черепаховая расческа, которую она сжимала в руках. Даже ее изношенная одежда была аккуратно зашита и залатана — заостренная кость, сухожилия и высушенные звериные кожи, которые служили иголкой, ниткой и тканью, были свалены в противоположном углу.

Запекшаяся кровь, которая украшала ее рот и доски внизу, подтверждала то, о чем и так говорили кучки костей и внутренностей. Они не подумали даже о том, чтобы приготовить ее пищу и почистить клетку. Он прикрыл нос рукавом, ибо запах усиливался замкнутым пространством. Вонь стояла такая же, как от гнилых гоблинских яиц, и его живот свело от жалости и отвращения.

На леди была форма, которую Флетчер не узнал, хотя от изначальной ткани и оставалось немного. Когда-то она могла быть белой, но сейчас имела грязно-желтый цвет. Волосы и лицо было настолько грязным, что лицо стало неузнаваемым. На нем выступали только глаза, со светлыми белками и бледно-синими зрачками. Внезапно они метнулись к нему.

Флетчер вздрогнул и подавил возглас. Она смотрела на него, а затем протянула руку ладонью вверх, как нищий, просящий подаяние. Он взял ее осторожно, так как запястье было настолько тонким, что ему казалось, что оно может сломаться от малейшего давления. Она с трудом поднялась на ноги, и ей пришлось пригнуться из-за крыши клетки. Флетчер очень вовремя заметил, как колени женщины ослабли, и подхватил ее. Ощущение было такое, будто он держал мешок с костями, настолько ее тело было хрупким и легким.