Влада Крапицкая - Разноцветная тьма

— То есть, это всё, только чтобы ты и дальше спал с девушками, на которых тебе указывают? — отчуждённо поинтересовалась Адель.

— Да, — Клим кивнул.

— А тогда зачем сейчас продолжать разыгрывать этот фарс? Если тебе подписали смертный приговор, почему Эрику меня не бросить? — чеканя каждое слово, спросила она и я поняла, что на это нам нечего ответить.

«Если только не сказать, что Эрик любит её», — промелькнуло в голове, но я осознавала, что Клим на это не пойдёт. А он тем временем лаконично произнёс:

— На этот вопрос я тебе ответить не могу. Тая не всё видит и не всё может узнать. Если бы имелась возможность, она бы и в голову Эрика залезла, чтобы были все ответы, но она может просматривать мысли только определённых людей, с таким же типом крови, как у неё, а Эрик к таковым не относится… По-видимому, есть ещё какие-то нюансы, о которых мы не знаем. И вероятно, один из этих нюансов сама Тая. Не забывай, что она своим появлением изменила и мои планы, и Милирийцев. Своими проснувшимися способностями, она заставила их плясать под свою дудку и в том числе добилась твоего приезда ко мне. И давая понять, что я ей нужен, скорее всего, заставила Орден разработать какой-нибудь новый план, где твоя любовь к Эрику и замужество требуется. Ведь никто не знает, как долго она сможет приносить пользу. Она не простая девчонка с зачатками способностей и которая быстро сойдёт с ума, а может даже наблюдать за теми, за кем и полноценные-то Зрящие не могут смотреть. Так что, вывод один — пока Ордену выгодно, чтобы Эрик на тебе женился.

«Фух, вроде обошлось… Клим молодец, быстро сориентировался. Теперь осталось дождаться реакции Адель», — подумала я и стала внимательно за ней наблюдать.

А она тем временем снова замолчала и вышла чуть вперёд, наверное, чтобы мы не видели выражения её лица. Однако нам с Климом и не требовалось это. Ведь и так было понятно — мир Адель рушится. А вместе с ним и доверие к людям, а самое главное, и любовь.

— Милая, если у тебя есть вопросы, задавай их, — ласково сказал Клим. — Мы ведь коротко пока всё рассказали.

— Мне нужно обдумать хотя бы то, что я узнала, — тоскливо отозвалась она. — И вообще, хочу сейчас побыть одна. Поехали домой.

— Но дома говорить нельзя. Там везде прослушивающая аппаратура, — Клим покачал головой.

— Клим, поехали, — тихо одёрнула я. — Поверь, сейчас она точно говорить не захочет. Ей нужно время. И потом, мы всегда можем снова выехать из дома. Например, вечером.

— Хорошо, поехали домой, — подумав, согласился он и, развернувшись, мы направились к выходу из парка.

«По крайней мере, пока всё идёт более-менее нормально. И Адель уже не кричит, что не верит нам. Но неизвестно, что ещё впереди и какие вопросы ей придут в голову. И что она вообще сделает. Ведь рассказанное ей доставляет сейчас неимоверную боль», — с жалостью подумала я. «И надеюсь, мы сможем помощь ей потом восстановить душевные силы и равновесие».

Однако вечером выезжать никуда не потребовалось. Адель закрылась в своей комнате и не желала с нами говорить, прося пока не беспокоить её. Но чем дольше это продолжалось, тем больше беспокоились мы.

Перебрасываясь с Климом встревоженными взглядами, мы оба всё больше волновались и чтобы понять это, не стоило разговаривать. Мой испанец постоянно хмурился, чутко прислушиваясь к происходящему в комнате сестры, а я ощущала себя, как натянутая струна.

От Адель в прямом смысле зависело наше будущее и, не понимая пока, что девушка думает, я испытывала страх.

«Пусть бы она хоть как-нибудь дала понять о своём отношении к узнанному. Ведь кроме сказанного вначале, что не верит нам и чуть позже, что «допустим» верит некоторым словам, больше она ничего не сказала», — уже глубоким вечером с раздражением думала я. «Должна же она понимать, что и нам непросто. Но нет, она закрылась в комнате и сидит, отказываясь даже выходить и ужинать. И скорее всего, до утра не выйдет. И как теперь дождаться утра? Наша судьба же всецело в её руках».

«Но всё же я и понимаю её. Узнать такое — огромный стресс. Я сама некоторое время не могла прийти в себя, когда узнала правду. И это ведь касалось только Клима и последних событий. А у Адель вся жизнь за последние семь лет оказалась ложью и фарсом… Так что нужно проявить терпение. И вообще, лучше пойти и отдохнуть, чтобы завтра с новыми силами встретить новый день», — в конце концов сказала я себе.

Клим, по-видимому, тоже пришёл к такому же выводу, поэтому чуть раньше привычно повёл меня в спальню. Правда, совсем не для отдыха. А там, как никогда жадно мы занимались с ним любовью, и где-то глубоко внутри я постоянно повторяла себе, что может, в последний раз мы так занимаемся любовью, не боясь, что в любой момент в спальню ворвётся кто-то из Милирийцев, и после этого мы умрём. И это только добавляло страсти, и желания больше и ближе чувствовать своего испанца, который так ворвался в мою жизнь и принёс столько испытаний.