Сергей Малицкий - Муравьиный мед

– Конечно, – кивнул Седц. – Хеен выступит на празднике весны. У него легкое недомогание – упражняясь с оружием, он повредил кисть правой руки.

– Кто же умудрился дотянуться до его кисти? – удивился Ролл. – Судя по последним трем празднествам, это не удалось бы даже лучшим стражникам конга!

– Не нам обсуждать умения стражников конга, – жестко произнес Седд, но тут же позволил себе улыбнуться. – Пусть о них судят враги конга… когда прибудут в город умерших, да истребятся их потомки все до единого! Вельможи натянуто заулыбались, а Седд продолжил: – Кисть Хеену из-за чрезмерного усердия повредил его наставник – мой старый раб Зиди. Не знаю, успокоит ли это тебя, Ролл, но теперь и он отлеживается в своей каморке. Пришлось отпустить ему сотню плетей. На этот раз за то, что испортил тебе праздник.

– Мне-то он его как раз не испортил! – расхохотался Ролл и прищурился: – Послушай, Седд, да настигнет удача дом Креча и всех его детей, а этот наставник случайно не тот бальский воин, который лет пятнадцать назад недурно сражался у подножия этого холма за твой дом, пока не повредил колено? И кстати, давно хотел тебя спросить, где ты его раздобыл?

– Я говорю именно о нем, – кивнул Седд. – Я отвечу тебе, Ролл, несмотря на то что ты не упустил случая напомнить мне, что, в отличие от тебя, детей у меня нет. Я получил Зиди у баль в качестве выкупа за десяток бальских женщин. До сих пор удивляюсь, как народ, который способен пожертвовать лучшим воином ради нескольких баб, еще не растворился в собственных лесах без остатка!

– Подожди, Седд, – нахмурился лысый старик. – Я слышал эту историю. Ты провернул выгодное дельце. Зиди не одну сотню золотых принес в твои кладовые. Но ведь ты давал какие-то обещания Эмучи насчет его воина?

– Его воин приносит мне золотые до сих пор! – усмехнулся Седд. – Но ты прав, мой дорогой Касс, Эмучи назначил его предсмертным слугой, и я обещал колдуну отпустить Зиди для выполнения обряда. Правда, через почти восемнадцать лет мне показалось, что лучше жреца баль привезти в Скир, чем отпускать на его похороны собственного раба!

– И это у тебя получилось, демон меня задери! – вновь расхохотался Ролл. – Что же ты не приволок Зиди на казнь колдуна, раз уж твоими стараниями оба оказались в Скире?

– Когда я тащил Эмучи в Скир, он даже не вспомнил о Зиди, – притворился удивленным Седд. – Или вспомнил, но не смог сказать.

– Может быть, он что-то сказал Аруху? – прищурился Касс – Ты не спрашивал у остроносого советника конга, что ему прошептал перед смертью бальский колдун?

– Он только скулил, – поклонился старику Седд. – В любом случае имени Зиди я не услышал. А против твоего воина, Ролл, я мог бы выпустить даже старого раба, если бы не его колено, конечно. Зиди был настоящим мастером. К несчастью, превратившись в калеку, он оказался болтливым, ленивым и глупым рабом. Пристрастился к выпивке, стал охоч до рабынь, поэтому испробовать плетей для него не впервой. Правда, его воинские умения не исчезли. В те дни, когда мои надсмотрщики лишают его выпивки, он неизменно оказывается лучшим наставником! Поверь, с таким учителем и ты, Ролл, смог бы сделать из серого цепного зверя непобедимого воина.

– Разве кто-то уже успел победить моего дикаря? – Ролл приложил руку к глазам. – Или кто-то сможет это сделать, пока твой Хеен оправится? А к весне и мой воин-раб улучшит навыки… И твой хромой наставник ему в этом не поможет уж точно. Не доживет твой калека, Седд, до весны. Поверь мне, твои трудности в усмирении собственного раба, который к тому же болтливый любвеобильный пьяница, подошли к концу. Кажется, я собираюсь увериться в том, что он дурак. Лебб, сын мой, приглядись, не врут ли мои глаза? Не тот ли самый Зиди стоит сейчас в каменной арке и рассчитывает стать вольным? Обернись, Седд! Не хочешь ли ты сказать, что его рабству пришел конец? Неужели Эмучи сумел призвать его?.. Точно, сумел! Только зовет он его прямиком в город умерших!

Арена, примыкающая к холму, была огорожена крепостной стеной и портиками угрюмых храмов, из которых устроители празднества выпускали воинов-рабов и диковинных зверей, но одни ворота вели прямо в город. Запертые на тяжелые замки кованые створки начальник городской стражи лично отпирал перед каждым представлением, а стражники придерживали их, чтобы звери не могли вырваться на улицы города. Арку этих ворот, выполненную между каменными ногами бога Сади, следящего за прижизненными деяниями сайдов, в городе называли Вратами справедливости, а за глаза – Вратами смерти. Проход через них был свободным, правда, только внутрь арены.