Сергей Малицкий - Муравьиный мед

– Хватит болтать, – оборвала его Тини и махнула рукой: – Вперед!

Жрец поперхнулся, с ненавистью стиснул зубы, но шагнул в сугроб и, сбив снег с раскидистого можжевельника, повел отряд к лесистому распадку.

– Вон, – протянула руку вперед Тини. – Там храм. Кессаа прищурилась, но разглядела только лесистый склон и тут же зажмурилась от неожиданного луча Аилле над горизонтом.

– Хороший день для серьезного дела! – весело воскликнула Тини и обогнала дочь.

Хлестнули по лицу мерзлые ветви, но Кессаа словно не чувствовала боли. Теперь, когда впереди шла ее мать, когда в воздухе парила снежная пыль и лучи Аилле серебрили покрытые инеем зеленые иглы, сном уже казался не танец в храме, а переход по глубокому снегу. Мелькнула где-то вверху быстрая тень, и Кессаа разглядела белку, прыгающую с ветки на ветку, каждый раз расправляющую летучие складки между лапами, пока при очередном прыжке массивная зеленая тень не пересекла быстрый полет. Жалобный писк и хруст разламываемых костей донесся из заснеженной кроны. Кессаа оглянулась. Ведьмы, держащиеся сразу за ней, оставались спокойны и даже по глубокому снегу шли как по каменной мостовой.

«Это моя судьба?» – спросила сама себя Кессаа и не нашлась что ответить.

Щуплый жрец остановил отряд в глухом овраге и показал на заросший можжевельником склон:

– Отсюда – вверх. В другое время я провел бы вас по ступеням, но теперь выбирать не приходится. К тому же ступени тоже никто не чистит, на тропе ноги сломать еще легче.

– Меньше! – возбужденно воскликнула Тини. – Меньше слов, брат! Мне не терпится увидеть, как сайды побегут обратно в Скир!

– Всякий, кто спешит, торопится навстречу собственной смерти, – презрительно поморщился жрец, оглянулся на двух молчаливых собратьев и полез вверх по склону.

Подлесок кончился почти на вершине, когда и локти, и ноги, и живот Кессаа отсырели от снега. Она с тоской оглядывалась на Тини, но ни мать, ни ее помощницы и жестом не дали понять, что могут принять на время тяжелый бочонок.

– Храм! – провозгласил щуплый баль, стянул с головы шапку и повязал волосы платком с серебряной ниткой. Его братья сделали то же.

Кессаа шагнула в сторону, и ее рука, стряхивающая снег, замерла. На лысой, припорошенной снегом верхушке холма стояло не слишком большое, но удивительно красивое здание. Прорезанные заостренными арками стены замыкались квадратом вокруг увенчанной куполом круглой башни. Если бы не черные фигуры воинов, стоявшие на стенах, храм, собранный из белого камня, слился бы и с заснеженным холмом, и с окружающими его заснеженными деревьями, и с белесым небом. Но остатки отряда баль и лучи Аилле, окружающие здание ореолом, не позволяли ему раствориться.

– Вперед! – махнул рукой проводник. – Отряд Седда замкнул кольцо. В лиге во все стороны – враг. Поспешим!

– Все-таки это сон, – неслышно пробормотала про себя Кессаа и первой двинулась вслед за жрецом.

Воинов баль осталось мало. Девушка сразу поняла это, едва разглядела не более десятка лучников на стене и с десяток стражников в арках. Почти все, кто согревался внутри храма у костра, были ранены. И вновь, как и у сторожевой башни, все глаза оказались устремлены на Кессаа. Правда, теперь в этих глазах надежду дополняла тоска, а радости не было вовсе.

– Сколько осталось врагов? – спросил щуплый жрец старшего, рядом с которым стояли еще двое жрецов храма.

– Почти пятьсот, – вздохнул кряжистый воин. – По десятку на каждого из нас, считая и раненых. Думаю, что сеча будет уже сегодня.

– Обряд будет проведен немедленно! – воскликнул жрец.

– Храни нас всех Сето! – кивнул воин и добавил: – Только сайды слишком близко. Даже если кто-то из вас получит силу Эмучи, ворожбу сладить не успеете. Сечи не миновать!

– Значит… – начал жрец.

– Вот! – встряхнул глиняную фляжку воин. – Снадобье пригодится. Не только заклинания способны навевать на врага ужас.

– Ну? – Жрец обернулся к Кессаа: – Ты видела? Защитники храма готовы принять кровь юррга, чтобы не позволить сайдам осквернить храм. Они все готовы умереть, чтобы не дать унизить лесной народ. Начинай!

Кессаа почувствовала, как холод пронзает ее тело. Она стянула с плеч мешок, распустила шнуровку и вытащила бочонок. Дерево потемнело там, где мед выбивался между планками, и казалось на ощупь уже не липким, а шершавым.

– Что сказал тебе Зиди перед смертью? – чуть слышно прошептала Тини. – Он указал место?

– Он просил у меня прощения, – ответила одними губами Кессаа. – Прощения у меня просил, понимаешь?