Джозеф Дилейни: Проклятие Ведьмака

– Копайте яму как можно ближе к нему.

Под бдительным надзором Ведьмака я выкопал множество ям – в порядке практики – и при необходимости смог бы справиться сам. Однако эти люди были знатоками своего дела и, конечно, покончат с ним быстрее.

Когда они пошли за инструментами, я продрался сквозь живую изгородь и побрел по дорожке между надгробиями к старой церкви. Ей явно требовался ремонт: черепица на крыше во многих местах обвалилась, а стены много лет тосковали по свежей краске. Я толкнул боковую дверь, и она со скрипом отворилась.

Старый священник лежал на спине перед алтарем точно так же, как и раньше. Женщина стояла на коленях у его головы и плакала. Единственное изменение состояло в том, что сейчас церковь заливал свет. Женщина забрала из ризницы все имеющиеся там свечи, повсюду расставила и зажгла. Их тут было не меньше сотни. Они стояли группами по пять-шесть – на скамьях, на полу, на подоконниках, но больше всего на алтаре.

Когда я закрывал дверь, в церковь ворвался поток воздуха, и пламя свечей заколебалось. Женщина подняла на меня взгляд, по ее лицу струились слезы.

– Он умирает, – с болью сказала она, и ее голос гулко отозвался под сводами пустой церкви. – Почему ты так задержался?

Сообщение застало нас в Чипендене, и, чтобы добраться до церкви, мне понадобилось два дня. До Хоршоу было больше тридцати миль, да и в путь я отправился не сразу. Поначалу Ведьмак, все еще слишком больной, чтобы покинуть постель, не хотел отпускать меня.

Обычно он не посылал работать в одиночку учеников, не проучившихся у него, по крайней мере, год. Мне только-только исполнилось тринадцать, и мое обучение длилось меньше полугода. Это были тяжелые и жуткие месяцы, поскольку нередко приходилось иметь дело с тем, что мы называем тьмой. Я учился справляться с ведьмами, привидениями, домовыми и прочей ночной нечистью. Но был ли я готов действовать самостоятельно?

Если все сделать как надо, искусственно связать домового нетрудно. Я дважды видел, как Ведьмак делал это. Каждый раз в помощь себе он нанимал умелых людей, и все проходило гладко. Однако этот случай был немного другой: тут имелись определенные сложности.

Видите ли, этот священник был родным братом Ведьмака. Я только раз видел его, еще весной, когда мы оказались в Хоршоу. Тогда его лицо исказилось от гнева, он вперил в нас сердитый взгляд и перекрестил воздух. Ведьмак даже не взглянул в его сторону – никакой привязанности они друг к другу уже давно не испытывали, хуже того – не разговаривали на протяжении больше чем сорока лет. Однако семья есть семья. Именно поэтому Ведьмак в конце концов и послал меня в Хоршоу.

– Священники! – возмущался он. – Почему они так уверены, что все знают? Почему вечно суются, куда не следует? О чем, интересно, он думал, пытаясь одолеть потрошителя? Каждый должен заниматься своим делом.

В конце концов он успокоился и потратил несколько часов, в деталях объясняя мне, как следует действовать; заодно сообщил имена и адреса такелажника и каменотеса, которых следовало нанять. Он также назвал имя доктора, настойчиво повторяя, что я должен позвать именно его, а не какого-нибудь другого целителя. Еще одна сложность, поскольку этот доктор жил не очень-то близко. Мне ничего не оставалось, кроме как послать ему записку и надеяться, что он отправится в путь немедленно.

Я опустил взгляд на женщину, которая нежно промокала лоб священника куском ткани. Сальные прямые волосы несчастного были откинуты назад, глаза закатились. Он не знал, что женщина обратилась к Ведьмаку за помощью. Если бы это было ему известно, он воспротивился бы. Хорошо, что сейчас он не мог меня видеть.

Из глаз женщины капали слезы, поблескивающие в свете свечей. Она была даже не членом семьи, всего лишь домоправительницей; должно быть, он был по-настоящему добр к ней, если она так убивается.

– Доктор скоро будет, – попытался утешить ее я, – и даст ему что-нибудь обезболивающее.

– Он всю жизнь страдал, – ответила она, – да и я причинила ему немало беспокойства. Вот почему он боится смерти. Он грешен и знает, куда попадет.

Кем бы он ни был и что бы ни делал, такого старый священник не заслуживал. Никто такого не заслуживает. Он, без сомнения, был храбрым человеком. Храбрым или очень уж глупым. Когда домовой начал выкидывать свои трюки, священник попытался справиться с ним самостоятельно, используя обычные «орудия» служителя церкви: колокол, святую книгу и свечу. Однако тьму таким образом не одолеть. В большинстве случаев от всего этого нет никакого толку, поскольку домовой просто не обращает внимания на священника и его заклинания. В конце концов, чаще всего он уходит по собственной воле, а священнику достаются почет и уважение.