Ирина Суслова - Руны (СИ)

— Замолчи.

И вот я вновь под заклятьем немоты, хлопаю ртом, как рыба. Сальваторе, тем временем, подошел к двери, но на пороге обернулся и вынул из внутреннего кармана знакомый и дорогой моему сердцу мешочек с рунами.

— Не смей лгать мне в моем доме, — отрезал он, и потряс мешочком. — Это останется у меня, понятно?

Он вышел, хлопнув дверью, а я упала на черствую подушку в безмолвном рыдании.

Спала я еще хуже прежнего. Но ко всем бедам еще добавился Дааф, который наблюдал за моими страданиями и посмеивался. Чудо сон!

Я сползла с кровати и почувствовала себя совсем разбитой, будто не спала, а бегала на длительные дистанции. Душ немного помог. По крайней мере, отвлек от кошмара.

Помня, что сегодня мы посетим (надеюсь что посетим, хотя если учитывать вчерашний инцидент…) дворец одного из убитых Магистров, я поспешила в столовую, начисто забыв про злосчастного братца Сальваторе, который в данный момент вальяжно развалился на стуле и о чем-то беседовал с Ноа.

При моем появлении, мужчины отвлеклись на меня. Сальваторе нахмурился, а Дааф, словно увидел рождественский подарок. Я прошла мимо и принялась варить себе кофе.

— Доброе утро, пушистик, — весело проговорил Дааф, я бросила на него взгляд и отвернулась, чем вызвала улыбку. — А ты её балуешь, брат. Вот уж не ожидал от тебя.

— Она мне не рабыня, — безразлично проговорил Ноа, отхлебнув из чашки.

— Как тебя зовут, солнце? — проигнорировал брата Дааф и, щелкнув пальцами, вернул мне голос.

— Послушай-ка брат, — недовольно начал Ноа, — ты в моем доме отменяешь мои заклятья…

— Твои? А я думал, это я вчера наделал, — заржал тот.

Да, братья были совершенно разными. Вернее, они, конечно, были похожи: одинаковый рост, острые черты лица, прямые большие носы, вот только глаза разные. Если у Ноа чистый зеленый цвет, то глаза Даафа были мутными, с залегшими синяками, хотя может быть тому виной спиртное.

Кроме того у Даафа длинные волосы, которые сегодня аккуратно зачесаны в хвост, и он казался еще худее Сальваторе, хотя его это абсолютно не портило. Я не могла понять, кто из них старше. Возможно Ноа, поскольку он своей серьезностью и аристократическим снобизмом казался намного старше брата, но меня смущало, что у Даафа возле глаз залегли мелкие морщинки. Хотя, может быть это из-за того, что он часто щурится? Или, вполне возможно, причиной тому его веселость? Мне его шутки уж точно не понравились!

— Так как тебя зовут, солнце? — с лицом примата, получившего банан, переспросил Дааф.

— Раиса, — ответила я, не решаясь подойти и сесть за стол, поэтому оперлась на низкий подоконник и поставила на него кружку.

— Раечка, иди к нам, составь компанию, — довольно оскалился он.

— Спасибо, я тут.

Но ему явно не сиделось на месте, поэтому он вскочил и, подойдя ко мне, приобнял за плечи, вынудив подойти к столу, при этом приговаривая:

— Я вчера погорячился малек, не обессудь… — Я беспомощно уставилась на Сальваторе, ожидая помощи.

— Дааф, отстань от неё, — устало произнес он, — тебе ведь было сказано: она не рабыня.

Тот вздохнул и, отлепившись от меня, повернулся к брату.

— Ноа, ты что головой стукнулся? С каких пор якшаешься с людьми? — сейчас Дааф был серьезен, поэтому еще сильнее напоминал самого Ноа. — Не ты ли мне говорил, что все люди рабы? Не ты ли разрушил…

— Так, стоп! — рявкнул Сальваторе. — Этот человек не мой раб. У неё есть хозяин, хотя это и не твое дело. И если ты еще раз до неё дотронешься, двери этого дома закроются для тебя навсегда. И моя защита тоже. Будешь сам разгребать то дерьмо, из которого мне тебя приходится все время вытаскивать, понял?!

Дааф сверлил брата взглядом, но, не выдержав его, отвернулся, принявшись лазить по полкам.

— И выпить нечего, как ты живешь…

— Дааф, ты понял меня? — не оставлял своего Сальваторе.

— Понял, понял, — отмахнулся тот.

— В глаза! — потребовал Ноа, и Дааф, развернувшись, глянул в глаза Ноа.

— Я тебя понял, брат.

Сальваторе тут же расслабился, и от былого гнева не осталось и следа.

— Допивай кофе, — бросил он мне, — нас ждут дела.

Еще не отойдя от семейной стычки, я послушно осушила кружку, обжигая нёбо, и кинулась к выходу.

— А ты изменился, Ноа, — добродушно бросил нам в след Дааф, — давненько я у тебя не был.

— Давненько, — согласился Сальваторе, и на его губах шевельнулось подобие улыбки.

Ну, надо же! Он умеет улыбаться. Скудно, но умеет. Это радует.

Загрузившись в экипаж, мы вновь поехали неизвестно куда. Моего терпения хватило на пару минут.