Степан Вартанов: Мир Кристалла (гепталогия)

Впрочем, у лучников есть и другие проблемы. Вот очередная стрела с веселым звоном рикошетит от плеча сэра Томаса, еще одна – от груди, а третья – от наруча. Лучники все время перемещаются за спинами сражающихся, ведя перестрелку со стрелками противника и отстреливая врага, по мере возможности. Миг – и с ладони Геноры-Зиты срывается – не огонь, нет – больше это похоже на дрожание нагретого на солнце воздуха; в жаркий летний день такое можно видеть на горизонте, в пустыне. Ну, или над костром, опять же при свете дня. Стоящие на скале – и как они только туда забрались?! – лучники с воплями хватаются за лица, словно им туда плеснули кипятком.

Магия, похоже, стоит дорого – девушка-гоблин опускается на одно колено, практически полностью выключаясь из боя. Впрочем, те, кто считает ее уязвимой в таком положении, очень скоро знакомятся с мечом сэра Томаса. Десять ударов сердца – и Генора-Зита снова на ногах; прав был их командир, гоблины быстро восстанавливаются. В бою она чем-то напоминает гадюку, отдавая предпочтение не рубящим ударам, столь любимым ее бронированным защитником, а колющим, с поразительной точностью находящим щели в доспехах противника. Клинки в ее руках черные, кривые – один длиной по бедро, второй короткий, почти кинжал. Они громко шипят, и попавшая на них кровь идет пузырями, истаивая черным дымом.

Удар! Удар! Удар!

Магия есть, а вот чудес – не бывает. Численное преимущество нападающих слишком велико, и исход боя предрешен.

Вот опрокидывается строй на правом фланге, там сошлись два отряда нападающих против одного защищающихся. Увы, преимущество местности нельзя использовать бесконечно, и теперь уже противник может атаковать сверху вниз, по склону холма.

Вот спотыкается, зажимая рану в ноге, Томас Турлоу. Прямой удар копьем пробил-таки двойной толщины броню. Его противники с радостными воплями бросаются вперед – и Генора-Зита взрывается атаками и всплесками магии с безумной, невозможной для человека скоростью.

Надолго ее не хватает.

Вот тает, исчезая, радужная, почти невидимая глазу, пленка магической защиты над лучниками сэра Джона Рэда. Виза-Ток, похоже, потерял сознание, исчерпав свои резервы, так что лучники – как, впрочем, и он сам – теперь беззащитны. Впрочем, они и так продержались дольше ожидаемого.

Вот рвется вперед, к упавшей Геноре-Зите – и сэру Томасу, разумеется, – Акут-Аргал, превратившийся в вихрь ударов, гоня перед собой волну темно-красного, почти черного, пламени. В каждой руке у него – по тяжелому, непривычного вида лезвию, странная помесь меча и топора, и пользуется он ими тоже непривычно, нанося рубящие удары не сверху вниз, а снизу вверх. Удары настолько сильны, что пропустивший их взлетает в воздух и летит спиной вперед, теряя на лету оружие. Его почти не пытаются остановить – от него бегут.

Он не успевает.

Исход боя предрешен. Однако бой еще не закончен.

«Сдохни!» – шипит Ральф Норман, и Джон Рэд в ответ ускоряет темп боя. Если посмотреть на его лицо сейчас – оно больше не будет жизнерадостно-красным. Землисто-серый, цвет смертельно уставшего человека. Краше в гроб кладут.

Удар! – ярость человека против брони, и ярость побеждает. Ремешок, удерживающий шлем Ральфа Нормана, лопается, и шлем съезжает на бок. Рыцарь пытается поправить шлем руками – поздно!

Удар!

Все, бой окончен. Отрубленная голова противника, кувыркаясь и теряя по дороге шлем, летит в сторону, из шеи бьет вверх фонтан крови, и нет больше Ральфа Нормана, рыцаря-клятвопреступника, личного врага Джона Рэда.

Сэр Джон опускает, почти роняет меч и тяжело опирается на него, словно на посох. «Копье» смыкается вокруг, готовое защищать – но защищать уже не нужно. Наемники – Джон Рэд был прав – бьются лишь за деньги.

Вот предводитель наемников, высокий воин в черненых доспехах, обменивается взглядами с бароном Джоном и показывает два пальца. Тот, помедлив для приличия, кивает. Назначено отступное, можно расходиться. Две марки на человека, деньги безумные – но такова цена жизни, лучше все-таки заплатить…

Сейчас наемники спокойно, твердо зная, что их не будут преследовать, уходят, и есть в этом деловитом покидании поля боя некая неправильность, та, что еще не так заметна в нынешних войнах, но будет определять лицо войн грядущих. Расчет. Можно продолжить бой, ради трофеев, но потери будут слишком велики, и все знают поговорку о загнанной в угол крысе. Дешевле уйти – и наемники уходят – не торопясь, ибо, пока они шли вперед, у них за спиной мародеры снимали доспехи с убитых врагов. Надо дать им время, поскольку известно, что сил для контратаки у противника нет, а доспехи стоят денег, и немалых. Это война, все честно.