Ричард Тирни - Клинок убийцы

Но наибольшее изумление Симона вызвало лицо — жестокие, грубые и в то же время поразительно выразительные черты, которые даже после смерти казались напряженными и готовыми сложиться в угрожающий оскал. Обрамляли его рыжие волосы по плечо и короткая рыжая борода.

Симон неожиданно испугался, что глаза мертвеца могут вот-вот открыться — и отпрянул от края.

— Это — Убийца, — спокойно сказал Кшастра. — Тысячи лет он скитался по земле под многими личинами, неся людям ненависть и зло. Но два года назад нашему ордену Верховных Хранителей удалось избавить человечество от его проклятия, заманить его с помощью заклинания и иллюзий в этот регион и заключить его в ловушке.

— Но… — с трудом выговорил Симон. — Как?..

— Даже у могучего Убийцы есть человеческие слабости. На рассвете времен он любил женщину по имени Лулуа, с которой он произвел народ, который и основал этот город. Позднее Лулуа была убита Первыми богами за ее неправедность. С помощью магических ритуалов, которые мы отыскали в книгах куда более древних, чем даже писание Остана, наш орден сумел послать манящий образ этой женщины в сны Убийцы и таким образом заманили в эту область и, в конце концов, с помощью предавших его головорезов, в эту яму. Затем мы наложили на него связывающее заклятие и выпустили в бассейн эту смертоносную темную субстанцию, что теперь окружает его. Смотри, — Кшастра опустился на колени и опустил факел в вещество, которое не было похоже ни на жидкость, ни на газ. Огонь тут же замерцал и потух. — Ничто не может дышать там, внизу. Никто не может приблизиться и помочь ему.

— Но… зачем? — сумел наконец произвести Симон.

— Чтобы человечество могло наконец обрести покой! — колдун выпрямился и уставился на него горящими глазами. — Чтобы не было больше убийств, войн, безумия и насилия, которые его бунт против Первого бога принесли в мир!

Симон рассмеялся, парализовавшее его изумление испарилось.

— Что за глупости! Даже если этот мертвец — тот, кто ты говоришь, — чему я совершенно не верю, — что принесли вам ваши усилия? За те два года, которые, как ты говоришь, он был заключен здесь, мир не видел облегчения от насилия и убийств, от войн, грабежей, нападений бандитов вроде тех, что преследуют меня. Более того, сам Рим, средоточие всех земных грехов, за эти два года пережил два самых чудовищных и смертоносных кровопролития, первое из которых было начато префектом Сеяном, второе — безумным императором Тиберием. Во время второго погибла и моя возлюбленная Елена…

Эмоции одолели Симона, и он стоял с горящими глазами, сжимая и разжимая кулаки. Кшастра кивнул с печальным пониманием во взгляде.

— Ты поможешь нам, — сказал он. — Ты понимаешь. Ты поможешь освободить мир от ненависти и зла.

Симон глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться.

— Ты не ответил мне. Если этот мертвец в яме — действительно источник всего зла…

— Он не мертв, Симон. Он даже не спит. Он всего лишь… заторможен. Я уверен, что даже сейчас он способен слышать каждое произнесенное нами слово.

Симона передернуло, но он тут же отогнал страх раздраженным взмахом руки.

— Ты все еще не ответил на мой вопрос, Кшастра! Почему на земле все еще существует насилие?

— Убийца разносил зло в течение многих тысяч лет, — старик пожал плечами. — Можно ли ожидать, что оно сойдет на нет так скоро? Может потребоваться еще много лет…

— И еще, — перебил Симон, — зачем вообще удерживать его здесь живым, если он настолько порочен? Он что, бессмертный бог?

— Нет, Убийца смертен, как любой из нас, хотя, вероятно, он — лучший боец, какого видела земля. Проклятие древнего бога, против которого он поднял свое нечестивое восстание, лишило его надежды на мирную смерть от старости, но только его поразительные воинские навыки и инстинкт выживания позволили ему оставаться в живых все эти годы.

— Тогда я спрошу снова: зачем вы держите его живым?

— Чтобы когда мир очистится от безумия, и на всей земле наступит мир, мы могли предъявить человечеству источник всех их грехов, — Кшастра выпрямился, в его глазах вспыхнул фанатический огонь. — И тогда наш орден сможет показать людям путь, которого им следует придерживаться в будущем, чтобы их не постигло прежнее наказание. И если они отвергнут пути истины, мы сможем вновь пробудить Убийцу!

Симон едва не отпрянул от старика, таким безумием веяло от его влажных глаз и хриплого голоса.

— Другими словами, — заметил он, едва сохраняя ровный тон, — ты и твои собратья по ордену хотите подчинить человечество своей воле.