Гэв Торп - Warhammer - Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I

— Когда? — требовательно спросила Майет. Она высвободилась из объятий мужа и уставилась на него. — Уже много лет они ничего не делают, и мы тоже бездействуем.

— Морати — мать князя Нагарита, вдова Аэнариона; откровенный бунт против нее будет считаться предательством. На данный момент достаточно того, что мы правим своими землями и не пускаем сюда охватившую Анлек проказу. Если Морати попытается открыто посягнуть на нашу власть, то ее ждет гораздо более сильное сопротивление, чем она предполагает.

— А как же Тарной, Фаергиль, Лохстет и прочие, которые сейчас живут в нашем доме и боятся вернуться в Анлек? — спросила Майет. — Разве они не князья Нагарита? Они тоже когда-то считали, что Морати не посмеет открыто выступить против них.

— Ты хочешь, чтобы я стал предателем и узурпатором? — резко спросил Эотлир. — Или, что еще хуже, остаться вдовой и лишить нашего сына отца? В Анлеке Морати имеет власть, но тут, в горах, у нее руки коротки. Она может попробовать разделаться с нами по одному, но пока мы держимся вместе, она не решится выступить против нас. Треть нагаритского войска находится за границей вместе с Малекитом. Еще одна треть в свое время приносила клятву верности отцу и его союзникам. Морати не умеет создавать солдат из воздуха, тут ей не поможет колдовство и предсказания.

— Твой отец имеет в своем распоряжении половину военных сил Нагарита — и что он делает? — презрительно бросила Майет. — Он прячется здесь и пишет письма. Разве все мы не сыновья и дочери Нагарита? Наше войско должно встать под воротами Анлека и потребовать отречения Морати. Достаточно бед она причинила народу.

— А как насчет Малекита, наследника Аэнариона, нашего законного правителя? — Эотлир взял жену за плечи. — Ты думаешь, ему понравится, что кто-то штурмует Анлек без его ведома? И как он отнесется к тем, кто угрожает его матери? Скажу тебе сразу, мой отец умрет от стыда, если его станут считать предателем. Вот почему он собирает сторонников единственным доступным ему способом.

— Тихо, — вдруг быстро проговорила Майет и обняла мужа.

Эотлир повернулся и заметил юного эльфа, лет тридцати от роду, который спускался по широким ступеням особняка. На нем был кожаный охотничий костюм, отороченный пятнистым мехом и перетянутый ремешками, а в руках он держал тонкий черный лук и колчан со стрелами.

— Снова тренировка, Алит? — спросил Эотлир и высвободился из рук жены. — Ты же и так знаешь, что ни один князь в горах не сравнится с тобой в меткости и никто не может похвастаться такой твердой рукой.

— Ты преувеличиваешь, отец, — серьезно ответил юноша. — Хурион говорит, что его кузен из Крейса, Менхион, может попасть на лету в куропатку с сотни шагов.

— Хурион много чего говорит, сынок, — улыбнулась Майет. — Если верить его рассказам, то четверо его кузенов зададут жару любому войску.

— Я знаю, что он преувеличивает. Тем не менее, я с ним поспорил и докажу, что он врет. Весной я буду соревноваться с Менхионом. Я должен поддержать честь дома Анар. А сейчас мне нужно практиковаться, пока не лег снег.

— Ладно, но возвращайся до темноты, — разрешил Эотлир.

Алит кивнул, закинул колчан за плечо и зашагал прочь. Он знал, что родители считают его замкнутым, даже нелюдимым. Они часто перешептывались и замолкали, стоило ему оказаться рядом, но юноша отличался наблюдательностью и острым слухом и прекрасно понимал, что дела в Нагарите идут плохо. Дом был полон беглых князей, которые отказались поддерживать Морати и ее жуткие культы.

Он также знал, в отличие от отца и деда, что подобные дела улаживаются не дипломатией, а силой. Молодой князь очень ценил, что его семья избегает прямого конфликта с правителями Нагарита, но понимал, что однажды наступит и его черед возглавить дом Анар, и его переполняла решимость за время своего правления сделать мир лучше того, в котором они жили сейчас. Пусть за ним следуют из уважения, а не из страха — а завоевывать уважение надо как можно раньше, иначе потом окажется поздно.

Алит оставил позади ухоженные сады и через серебряные ворота в высокой ограде вышел к холмам — они громоздились у подножья Сурил Анарисы, Лунной горы, вздымаясь все выше и выше. Гора и ее окрестности тоже считались землями анарцев и были подарены им самим Аэнарионом. Неприветливая зимой, эта местность в теплое время года изобиловала дичью, а на лежащих ниже лугах располагались отличные пастбища для овец и коз. Когда-нибудь здешние земли перейдут ему, поэтому юный князь выбирался на прогулки но ним как можно чаще, чтобы знать их не хуже родного дома.