Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Кажется, дядя меня слегка побаивается. Следствие одно: если за столько лет не удалось приручить — уничтожить. Что же, пусть попробует.

Слухи вокруг моей персоны гуще: магия, со всеми ее разновидностями, чернокнижие и проэльфийские взгляды… Все в кучу.

Вот ведь люди, всюду нос сунуть норовят! Приятно, что с Ломизиром мы до сих пор вполне даже дружим. Из того, что к нему стекается, всегда можно выловить что-то интересное. А уж о своей драгоценной личности байку сыскать — и говорить нечего…

Некто заявил, что от картин моих веет жутью. Необъяснимой, но от этого не менее ощутимой. А с какой радости им добрыми быть? Вообще, что это за критерии для искусства — доброе, злое, приятное, жуткое? Есть красивое и уродливое, изысканное и примитивное, оригинальное и банальное, умелое и неумелое, в конце концов! А радовать я никого не стремлюсь.

Кажется, что все тело — натянутые нити, свитые в кольцо. По ощущению, это — единственно живое, что во мне осталось, остальное — оболочка. Мне кажется, что я рассыплюсь, развеюсь туманом, ежели попробую снять его. Воистину, оно сильнее, чем все зелья вместе взятые. О, подарки, конечно, не отбирают, но…

Попробовал. Снять. Прах ходячий, точнее — лежачий. Это то, что отражается в зеркале. Именно «что», а не «кто». Никто. Нарисовал бы себя, но сил нет, руки дрожат. Спальня — склеп. У-сы-паль-ни-ца. Воздух склеился, слипся, залепил, как строительный раствор, Замурован. Зрение почти отказало, слух — еще хуже: часть звуков — как сквозь плотную ткань просачиваются, часть — иглами впиваются. Кажется, это предел. Кольцо почти выпило меня — это и есть — «третья составляющая»? Тогда последний шаг — освободиться от тела. Ну это явно не за горами.

Дядя прислал гонца с приглашением. Что еще ему надо? Необходимо встать, хотя бы отдать распоряжения по дворцу. Кто знает, вернусь ли к себе. Пришлось надеть кольцо — вряд ли еще какое-то зелье поможет. Вполне пришел в себя. Ох уж этот подарочек! Впрочем, какая разница, сам же хотел жить быстрее и ярче. Сжигая себя — сгораешь, простейший закон бытия. Что же, не так уж на многое меня хватило… Впрочем, больше, меньше — какая разница? Одно приятно — старость меня все же не догонит. Воистину — стареть в этом балагане? Глупее — только оставаться здесь вечно юным.

Остается лишь заметить, что хоть немного развлечься все же удалось…

(Почерк очень ровный, перо почти прорезало пергамент.)

А смерть и правда — Дар. Не самый плохой, надо сказать. И не самый бесполезный. Только теперь — не для меня.

Что же, получай что хотел, нелюдь…

Почему-то это даже не удивляет. Смешно даже, почему я раньше не уяснил, зачем это надо было Зигуру.

Видимо, при всей гордыне у меня все же несколько заниженная самооценка. Саурон доволен, только что руки не потирает. Не знаю, отчего он так радуется. Обманул, скажите-ка на милость…

Впрочем, в какой-то момент он перехитрит сам себя, раз такой умный. Когда-нибудь он основательно загремит, с треском и фейерверком, а уж я этому поспособствую. Ладно, «поживем — увидим», как говорят покойники.

Дядя, извини, но на Валинор я с тобой не пойду — да и не собирался.

К тому же у меня теперь иные счета и долги.

Я — проиграл и неплатежеспособен. Пока. Ведь игра, как это ни смешно, продолжается. Просто надо уметь проигрывать. И — отыграться.

Нуменорец захлопнул тетрадь. Он ощущал легкую дрожь во всем теле, стало совсем холодно. И неуютно. С трудом повернул голову — отчего-то на мгновение показалось, что за плечом он увидит того, чей дневник он только что прочел. Лицо Аллора ясно рисовалось в памяти — то, что он видел при последней мимолетной встрече, — неестественно бледное, с застывшей ухмылкой и обжигающе холодными, замороженными глазами…

Робко постучали в дверь. Вошел дворецкий, держа в руках свиток. Документ — завещание — был в образцовом порядке, удивительном для столь безалаберной личности. Начальник сыска обратил внимание на листок, отдельно зажатый в дрожащих пальцах слуги. «Советую покинуть остров, и чем тише и быстрее, тем лучше. А.».

Нуменорец, кивнув дворецкому, вышел из комнаты, по узкой лестнице поднялся на башню. Город вскипал праздником, с улицы доносились звуки марша. Бежать, предупредить, остановить? «Поздно», — лязгнуло в голове. Он постоял с минуту и быстро направился вниз — из замка — домой. Слишком, многое надо успеть…