Максим Макеев - На дальнем кордоне

— Ище? — вопосительно сказал он. Ище? А-а-а, еще. Я улыбнулся еще шире, закивал.

— Да, да, есть еще. Еще дам, к людям только выведи. Люди, город, деревня, село, весь?

Контакт начинал налаживаться. Пацан тоже убрал с лица свирепое выражение, слегка опустил топор.

— Един? — это наверно спрашивает сколько нас.

— Да, один, никого больше. Только я.

— Твое? — он ткнул в арбалет.

— Да, мое. Ну, не мое, друга, но его сейчас тут нет, — так, пацан опять залип, — Мое.

— Вей?

Что за вей? Вой? Вен? Воен? Я переспросил:

— Воин?

Пацан закивал на меня. Я отрицательно покачал головой:

— Инженер. Программист. Физик, — это я зря, он опять посмотрел недоверчиво.

— Нет. Не воин. Работа. Труд. — ткнул на топор, на дерево, изобразил рубку. Это все же ближе к инженерному делу, чем к военному.

С военным делом у меня сложные отношения. Отец-то военный, а у меня из воинских навыков только военная кафедра. Командир мотострелкового взвода на БТР. Раз в неделю два года занятия, да месяц полевых сборов. Но оружием, мемуарами, техникой, сражениями интересовался. Фильмы, литература, игры…

— Лес рубишь? — я закивал, побуду пока лесорубом.

— Дыр-быр делаешь? — это, наверно, спрашивает, что я тут делаю.

— Заблудился. Потерялся. По лесу ходил, — не посвящать же его в мои телепортационные приключения, — дорогу потерял. Блуждаю с утра.

Это ему было не понятно. Он состроил удивленную рожицу, вопросительно поднял топор.

— Лес рубил? Блуждал? — ну да, я же типа лесоруб, как мог заблудиться в лесу.

Но кстати, помогая жестами общаться проще. Я сделал еще более удивленное лицо, пожал сильно плечами. Показал, что шел, шел, изобразил падение, удар по голове. Еще раз пожал плечами, ткнул в голову, покрутил ей, сам состроил удивленную рожу. Косил под амнезию. Все сопровождал короткими словесными пояснениями:

— Шел. Упал. Ударился. Встал. Не помню, памяти нет. Почему тут — не знаю.

Кукша удивился, но не сильно. И, кажется, все понял. Я намеренно чуть протягивал гласные, обычный быстрый мой говор был для него непонятен. Надеюсь, поверил. Тем более, что топор мой говорил в пользу версии о лесорубе.

— Свей? Дан? Варг? Хазар? Финн? Норг? Карел? Гермнц? Ромей? — понимал я его плохо. Он гражданством моим интересуется. Свей? Дан? Финн? Швеция, Дания, Финляндия? Гермнц? Немец? А ромей — это ромалы? За цыгана меня принял? Он поднял топор, ткнул себе в волосы, потом мне, принял что-то вроде боевой стойки. Хм, его смущает что я темно-русый.

— Не, русский. Игнатьев. Русский. Москва? Петербург? Славяне мы…

А вот после «славян» он как-то слегка подуспокоился. Топор отставил. Наверно, славян он любит. Сам-то, судя по морде, тоже из наших. Решил его порасспрашивать:

— Славянин?

— Словен ильмен, — ответил парень.

Ильмен это что? Словен — это словакия? Или словения? Не ясно….

— Один охотишься — лось большой. Почему? — я словами и жестами поинтересовался причиной его одиночества в этом лесу.

Он начал опять лапотать что-то по своему. Говорил, по нашим с ним меркам, долго, секунд сорок. Понял мало, что-то про род, не род, смерть, не смерть. Веи какие-то… Смотрел на него и всем своим видам показывал недоумение. Он вздохнул, и произнес только одно слово:

— Голод.

Тут как-то все сразу встало на свои места. И то, как он отчаянно тушу свою защищал, на взрослого мужика, то есть меня, не каждый с луком полезет, и босота его — когда жрать нечего, какие уж тут китайские кроссовки? И то что он худой, и лицо измученное и серьезное. Не понятно только, где родители его, пацан ведь еще.

— Отец? Фазер? Папа? Родитель? — в ответ он отрицательно покачал головой, и погрустнел. Отца нет. Нда, не весело тут и них.

— Мать? Мама? Мутер? — тут веселее, уверенно, но серьезно кивнул. Значит, отца нет, мать одна, а он по всем признакам — добытчик. Может, они староверы какие? Еще в моем детстве была история, «Таежный тупик», вроде. Там семейство большое староверов в тайге лет сто жило без связи с внешним миром. Так, значит в плане дружбы будем упор делать на провизию — она им, судя по всему, нужна, и сильно. Можно будет подсуетить что-нибудь из моих запасов в обмен на информацию, мне бы хоть примерно определиться, где я, и как к цивилизации выйти.

— Еда еще нужна? Есть хочешь? — он медленно кивнул.

Я пошел к рюкзаку. Он внимательно за мной следил. Расстегнул его (у пацана удивление), порылся, достал печенье (у пацана радость мелькнула, упаковка на «Сникерс» похожа), банку с рыбной консервой… А вот тут как-то странно среагировал. Глаза выпучил, смотрит недоверчиво. Консервов, что ли не видел? Порылся еще — нож походный, консервный, ложка. Начал открывать — пацан окончательно охренел. Протянул ему банку, вскрыл печенье, отдал ему и его, сам взял только пару штук, протянул ложку. Кукша взял ее как бокал хрустальный. Я ткнул в банку — типа, ешь давай. Он сначала недоверчиво, потом все активнее начал трескать.