Ясинский Анджей: Воспоминания участника В.О.В. Часть 1

Вот это примерно то, с чем мы прибыли на фронт весной сорок второго года под Харьков. Где-то в Ворошиловоградской облости. В Старобелвен.

Однажды в каком-то селе нас решили вымыть в бане. Баня была походная. Состояла из нескольких палаток, куда горячая вода подавалась из специальной авто-машины. Мы благополучно разделись вымылись горячей водой, но к концу нашего мыться, в небе появился немецкий самолет. Послышалась пулеметная стрельба. В кого он стрелял неизвестно. Нам же показалось, что самолет стреляет в нашу баню, в нас. Наши купающиеся воители как по команде выбежали из бани и бросились прятаться. Схватив свое белье в охапку выбежал из бани и я.

Смешно было смотреть как взрослые голые мужчины бегают по снегу, падают и пытаются спрятаться. Бегал и я по огороду. Однако спрятаться не успел самолет пролетел мимо села и скрылся. В кого он стрелял также не известно. Посрамленные воители вымазанные весенней грязью снова приняли очистительный душ. Мне мыться не было необходимости. Однако когда я бегал по огороду из кармана галифе выпал винтовочный патрон который я возил еще из Ферганы и которым я хотел застрелиться в случае угрозы плена. В плен я боялся попадать. По-видимому, я не столько боялся плена или даже смерти, сколько влияло желание попозировать. О таких вещах как смерть или плен я тогда вообще не думал.

В те времена у нас была сильно развита шпиономания. Все наши военные неудачи мы часто объясняли происками шпионов и изменников. Вряд ли все это соответствовало действительности. По-видимому, по непонятным мне причинам все это в народе культивировалось сверху. Цель этих действий нашего правительства нам простым людям не докладывалась. По-видимому, через много лет, что-то и прояснится. Однако к тому времени всякий интерес к событиям прошлого у обычных людей исчезнет.

В одном селе нас поместили на жительство в украинскую хату в которой находилась кухня для освобожденных из немецкого плена бывших советских солдат, т.е. освобожденных из плена красноармейцев. Кормили их плохо. Из разговоров с ними мы узнали, что все эти заключенные находятся на спецпроверке. В сорок первом году при отступлении их части растерялись и они по одиночке пробрались через фронт к своим. У многих не было документов подтверждающих их личность. У других были документы, но им не верили. Все они ходили под конвоем в лес пилить дрова. Власти относились к ним плохо. Их семьи также страдали из-за этого. Глядя на них, мы думали, что если нас убьют или ранят, то это еще хорошо. Но что будешь делать, если как-то попадешь в плен? Ведь это же война! Становилось неприятно. Однажды мы с Мишкой Ивановским патрулировали улицу. Ночь была темная. Небо закрыто густыми тучами. В десяти метрах от себя трудно было различить человека. В это время начало весеннее таяние снега и улицы были залиты водой. Чтобы двигаться вперед, местами нужно было обходить большие и малые лужи. Обходя одну из таких луж мы прошлись по краю возвышавшегося погреба. Погреб был сухим.

Чтобы осмотреться, остановились. Потом сели на крышу погреба, разговорились. Говорили о судьбах солдатских, об еде. Мишка выразил желание с голодухи покушать горячих блинов со сметаной. В конце мы пришли к заключению, что блинов мы в данный момент не получим, а что касается сметаны, то это вполне возможно. Ведь сидим-то мы на самой сметане. Стоит только опуститься в погреб, а кому неизвестно, где крестьяне держат молоко, соления разные и другое? Конечно в погребе. Если даже не будет молока, то все равно что-нибудь найдем перекусить. Чтобы никто нас не заметил, решили слазить в погреб вместе. В погребе было темно, тихо и пахло чем-то вкусным. Пошарили по стенам. Наконец послышалось - есть, нашел. Наши поиски вознаградили нас бочонком соленых огурцов. Закусили, отдохнули.

Начали вылезать из погреба. Первым поднимался по лестнице я, следом шел Мишка. Когда я уже вылез из погреба, прямо передо мной появилась какая-то фигура. В темноте было трудно разглядеть, кто это был. И, надеясь на то, что меня также никто не заметил я бросился обратно в погреб сбил с лестницы Мишку. Тот, не зная в чем дело стал ругаться. В конце, когда мы оба вылезли из погреба, было тихо и никого не видно. Да и вообще, кто мог ходить в такое время по улице? Постояли, поглядели по сторонам. Никого нет. Повесили винтовки за спину пошли дальше.

Шли мы не спеша, бдительно всматриваясь в темноту. Все-таки война и службу солдатскую нужно выполнять с чувством долга. Недалеко от нашего штаба Мишка остановился, снял винтовку, стал прислушиваться. Это же сделал и я. Слышно было, что впереди кто-то идет. Идет большая группа людей. Когда люди приблизились достаточно близко, мы щелкнули затворами, спросили пароль. Пароль был наш. В кромешной темноте к нам подошел политрук и еще человек десять солдат. Политрук таинственно, полушепотом спросил нас: