Катерина Снежинская: Заплатить за счастье

Арха положила ладони по обеим сторонам раны, закрыла глаза, призывая милость Матери. Кто-то рядом с ней громко втянул воздух сквозь зубы. Ведунья ухмыльнулась — такая бурная реакция ее нисколько не удивила. Только за одно это ее могли сжечь на площади Правосудия, обойдясь без этого самого правосудия. Одно дело без лицензии гвардейцев зельями снабжать. И совсем другое — пользоваться благосклонностью Богини, служение которой официально было признано наимерзопакоснейшей ересью.

Но мысль о собственных безрадостных перспективах пришла и ушла. Тем более что она была хоть и неудобной, но привычной, как бородавка.

Арха довольно кивнула. К ее ведовскому счастью, клинок никаких жизненно важных органов не задел, хотя кровило сильно и не только снаружи.

— Ну, регенерация у демонов драконам на зависть. Наша задача в том, чтобы заштопать все, что можно. И, желательно, при этом не дать пациенту помереть, — буркнула она себе под нос. — Света бы мне, ой, как мне света не хватает, Тьма!..

Над плечом лекарки сам собой засветился пушистый шарик чистого света. От неожиданности она аж в сторону шарахнулась, больно задев бедром стол.

— Сдурел?! — рявкнула Арха незнамо на кого — оборачиваться ей было недосуг.

— Простите, мистрис, не хотел вас напугать, — ответили ей смиренно.

— Рассказывай сказки, — проворчала ведунья, тампонируя рану. — Не хотел он! Сами мы не страшные и где-то даже добрые. А то, что зубки с руку длинной и глазки светятся — так это мы болеем просто. А почему человечками закусываем? Так лечиться то надо.

— Она чокнутая? — негромко поинтересовались у нее за спиной.

Но на любопытного цыкнули и без вмешательства лекарки.

— Светляка своего поправь! — велела она. — Выше! Левее! Я сказала левее! Тебя мама в детстве не учила, где право, а где лево, дятел доморощенный?

— Прошу прощения, мистрис, — ответил тот же спокойный голос.

Кажется, виноватым говоривший себя не чувствовал. Но Арха только мысленно пожелала Тьме всегда быть с ним рядом. Тщательно отмыв руки в плошке с горячей водой и едва эту плошку не надев на голову Шая, не осознавшему разницы между словами «горячая» и «кипяток», она открыла коробку с инструментами.

— Так, мальчики, мне нужен человек с железными нервами. Такие тут имеются?

— Именно человек? — поинтересовался все тот же, спокойный.

— Да хоть хаш-ед! — вызверилась нервная ведунья. — Только чтобы в обморок не падал.

— Чем я могу помочь?

— Так, вот смотри. Я сейчас крючочки во-от так поставлю, во-от так их разведу. А, Тьма! — фонтанчик крови брызнул ей на халат. Лекарка прижала уши, оскалившись на пациента, словно это он был виноват во всех свалившихся неприятностях. Сзади кто-то икнул. — Блевать — это в туалет. Дверь рядом со входной. А ты держи. Если сдвинешь хоть на волос — я тебе башку лично прошибу. И даже лечить не буду. Вот так. Умничка. Ну, Богиня со мной!

Арха давно заметила, что когда занимаешься пациентом, время теряет власть над реальностью. Оно то тянется медленно, словно его кто-то специально придерживает. То начинает нестись вскачь, будто опаздывая. И сейчас она за ним не уследила. Наверное, минут накапало немало. Потому что спину у нее ломило, а плечи сводила судорога. И вымокнуть лекарка успела, как мышь, в ночную вазу свалившаяся. Вероятно и ароматы ведунья источала соответствующие.

Только ее это волновало мало. Гораздо больше занимало то, что она, как не странно, с задачей справилась. И, что еще более странно, пациент был все еще жив. И что уж совсем странно, даже дышал ровнее. Ну, не то чтобы такой исход поражал. Но все же, некоторое удивление вызывал.

А вот ассистенту явно пришлось хуже, чем новоиспечённому хирургу. Дыхание помощника вызывало живые ассоциации с загнанной лошадью. Той самой, которую гуманнее добить. Можно было подумать, что он не при операции ассистировал, а круги по городской стене нарезал. Архе его даже жалко стало. Тем более что у помощника были потрясающе красивые руки.

Пальцы длинные, расширяющиеся на косточках. Ногти миндалевидные и чистые, чуть-чуть выступающие за подушечки и слегка загибающиеся. Сама кисть сухая с мускулистым запястьем. Правда, ладони немного уродовали характерные мозоли фехтовальщика. Но ведунье показалось, что в этом имелся своеобразный шарм.

— Ну, если он не решит умереть в следующие сутки, то у него будет возможность и дальше подставлять шкуру под лом. Потому что о сепсисе у демонов я еще не слышала, — выдала Арха, вдоволь налюбовавшись на свеженький шов и наляпав на него тампон, пропитанный отваром.