Джордж Локхард - Прокляты счастьем

Оставшись один, сложил Гамеш великий костёр и отпустил душу мёртвого дракона к звёздам. В миг, когда запылало его тело, золотая кровь в озере стала пурпурной, и рассыпался прахом волшебный топор Энкубу. Понял Гамеш – больше отец не вернётся в сей мир.

Долго искал он брата среди скал и ущелий. Кричал его имя, умолял вернуться. Но не ответил Гиль: он лежал средь камней, окровавленный, полумёртвый. Вспоминал брата, просившего не трогать дракона. Если бы, если бы он послушал...

– Гиль! – зов раздался совсем близко. Вскочил юноша, прижался к скале. Не спрятаться, увидит брат! Упал он на колени.

– Боги, вы, жестокой игрой сделали меня убийцей, – взмолился он. – Проявите ж хоть раз справедливость, дайте мне кару! Пусть никогда не увижу я лица человека, звери и гады пусть меня окружают! Если крови я вашей – услышьте мольбу!

Потемнело небо, и возник перед юношей старец огненноглазый. Узнал его Гиль, уронил голову.

– За что? – прошептал он. – За что так жестоко?

Зло рассмеялся старик.

– Хочешь ты знать, почему я так сделал? Узнай же, презренный, во мне бога грома! Ирет моё имя; влюблён я был в деву, невинную телом прекрасную Кайтэ. Отец ваш, гордец Энкубу, её возжелал и бросил мне вызов!

Зажмурился Гиль, но клинками падали слова бога.

– Его пощадил я, он был только смертным. Но мать ваша, будь она проклята трижды – убила Кайтэ из-за ревности жалкой! Прекрасную деву, любовь моей жизни, она обратила в песок – ради твари!

Старик схватил юношу за горло и громко рассмеялся.

– Месть долго таил я, но время настало. Повержен Энкубу рукой её сына. Навек обесчестил я имя Элори, но что значит честь – коли мать потерят того, кого любит жизни сильнее?!

Ирет протянул руку, и скалы расступились. Увидел Гиль брата, идущего по тропе и кричащего его имя. Остановилось сердце юноши.

– Нет, – взмолился он. – Накажи меня! Я виноват в смерти Энкубу, не трогай Гамеша!

– Дурак, – рассмеялся бог. – Мучения ваши усилятся стократ, когда пострадает невинный!

Отбросил он Гиля, воздел к небу руки.

– Просил ты не видеть лица человека, что б только звери тебя окружали? Так знай, сын Энкубу – ты брату родному на веки веков подарил эту участь!

Задрожала земля. Гром ударил так, что попадали птицы, страшная молния вспорола плоть мира. Закричал Гиль, руки протянул к брату, но поднялись между ними скалы, до неба клыки протянули. Злобно хохотал Ирет, глядя как юноша бъётся о камни.

– Я мир разделил на две части скалою! – выдохнул бог, схватив несчастного Гиля. – По ту сторону Грани – остались лишь гады, скорпионы и звери.Таой брат будет жить вечно, мечтая вернуться и голос услышать родной – но нет силы, что Грань одолев, возвратить его сможет. Гамеш навсегда сохранит свои грёзы, ужаленный змеем, растерзанный волком, детей никогда не родит он, и даже погибнув – воскреснет для новых мучений! Так будет вовеки!

– Нет!!! – закричал Гиль. Вскипела в нём отцовская кровь, бешенство помутило рассудок. Взревел юноша, бросился на злодея – но встала на пути его мать, что вихрем явилась и всё ж опоздала. Попятился Ирет.

– Элори?!

Расхохоталась богиня.

– Себя возомнил ты верхновною силой? – раскинула руки Элори, голову к небу подняла. – Властью богов, мне дарованной небом, тебя проклинаю я, детоубийца!

Закричал Ирет, упал на колени. Изогнулось тело его, шипы выросли из спины, удлинились челюсти, и обратился бог грома в белого дракона. Указала богиня сыну своему на чудовище.

– Убей его, Гиль!

Поднял копьё юноша и пронзил горло Ирета. Застонал дракон, окропила камни его чёрная кровь. Рухнул на скалы бог грома и, умирая, сказал Элори: