Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]

Лица троицы вдруг приняли угоднически пресмыкающее выражение. Один из вышедших быстро исчез в харчевне. И почти сразу оттуда выбежала хозяйка. Она принялась обхаживать людомара с такой любезностью и даже неистовством, что он и сам не упомнил, как снова оказался внутри.

Столы были сдвинуты. Дверь в харчевню плотно прикрыта и подперта, чтобы никто не входил. На столах оказались сразу все запасы, какие могло произвести заведение. Квартет из присмиревших и благоговейно глядящих на него пасмасов робко расположился как можно дальше.

Что такое? Почему это? Что с ними со всеми стало? Что такого в этом рочиропсе? Да, он фиолетовый. Он дает больше тепла, но ведь и у них есть и желтые, и голубые, и серые. Кого они в нем увидели?

Запахи пьянили людомара. Он в который раз решил на время отставить вопросы в сторону и заняться более приземленным делом.

Скудные запасы харчевенки довольно быстро перекочевали в его желудок.

— Вы будете жрать? — спросил он, смутно ощущая себя кем-то значимым.

Квартет мгновенно занял места и набросился на питье. При это ни один не отводил взгляд от глаз Сына Прыгуна. Все ждали его указаний.

Старуха подала наикислейшую бражку. Людомар с трудом выпил ее. Зато пасмасы напирали исключительно на нее и вскоре так напились, что еле шевелили языками.

— А… када…к…када ты его нам аддаш, а? Атдавай… — вдруг обратился к нему один из молодцев. Он протянул руку, но получил такой удар дубиной, что побледнел и со стоном отпрянул назад, завалившись на спину.

Старуха испуганно улыбалась. Она отложила дубинку в сторону.

Людомар отметил, что лицо ее меняется сто раз за миг, когда она отворачивается от него, но ему в лицо она смотрит с неизменной наисладчайшей улыбкой.

Он вытащил рочиропс и протянул ей.

Старуха схватила кристалл и внезапно побагровела.

— О-о, — проговорил медленно второй пасмас. — Он… а-а-а. атдал… слышь? Атдал… Он… ей…

— Тиха, — не сказала, а выстрелила старуха. Она подскочила и стала метаться по харчевенке.

— Не упрячи-и-ишь… мы все ра. а-авно найдем… хи-хи. — И парень с довольной ухмылкой посмотрел на людомара. — Прячит она… ат нас… хи!

Лицо старухи исказила такая гримаса, словно тысячи игл вонзились в ее тело. Она расплакалась.

— Найдут, — прохрипела она. — Отнимут… не скрою… Ох! — Она внезапно выпрямилась и медленно оглядела всех вокруг.

— А а-а-ана миня… ударила-а… а-а-на миня, — стал подниматься из-под стола получивший по руке пасмас. — Нельзя миня… бить…

— Ох! — повторила старуха и дернулась. Ее лицо из багрового стало белым, а у рта и вовсе каким-то серым.

— Я тебе сей…сейчас… — Поднялся на ноги пасмас и пошел на старуху, но та вдруг выдохнула и стоймя рухнула на пол. — Че-е эта-а-а… а-ана? — Удивился парень.

— Ты ее убил, — проговорил второй пасмас.

— Я ее? Я не трогал даже! — тут же протрезвел первый.

— Нет, ты ее убил, — поднялся третий.

Взгляды всех их были обращены не на старуху даже, но на кристалл.

— Ана ж… мать мне, — проговорил первый, но получил удар в скулу. — Че-е ты… а? — Он рухнул подле мертвой старухи, которую начали быть конвульсии.

Два бывших друга принялись забивать его ногами. С пола послышались икания, плач, стоны и все стихло. Но не успел первый сделать последний выдох, как спрашивавший людомара пасмас — он был половчее — вытащил нож и ударил второго пасмаса.

— Ах ты! — вскричал тот и накинулся на него, но получил еще несколько ударов ножом и грузно опустился на пол обильно опорожняясь.

Людомар в ужасе смотрел на все происходящее.

Оставшийся пасмас наградил каждого из лежавших несколькими ударами ножа, схватил кристалл и хотел было бежать, но его повело на сторону и он упал спиной на стену. Только тут он вспомнил, что убил не всех. Отерев окровавленной рукой лицо и оставив на нем кровяные разводы, он с ненавистью посмотрел на Сына Прыгуна.

Людомар с трудом отходил от увиденного. Даже самый лютый хищник — даже огнезмей или омкан-хуут — не будут убивать вот так, ни с того ни с сего! В их убийствах есть смысл. Пусть малый, но есть! А что сотворил этот… этот!..

Пасмас с ошалелой улыбкой пошел на охотника. Людомар поднялся и вытащил из боков сапог два меча.

— Рипс, — почти разочарованно произнес молодчик. — Рипс ты… а-а-а! — Он закричал так, словно ему воткнули в спину кинжал и… разрыдался. — Оставь его мне… оставь! — Вдруг он изменился в лице. Она стало злым. — Не отдам. Не заберешь. Нет-нет-нет! — И снова разрыдался. — Оставь а?