Роджер Желязны - Козыри судьбы

Я покачал головой.

— Думаю, ничего не получится. С этим кончено. Хватит. Возвращаться я не хочу. И вообще я не собираюсь больше ни на кого работать. Завязано. Вот где они уже у меня сидят, эти компьютеры.

— Но ты же действительно сечешь в этом деле будьте-нате. Что, хочешь преподавать?

— Нет.

— Ладно, ну его к бесу! Но ведь что-то делать ты собираешься? Слушай, а может, ты получил наследство?

— Хорошо бы. Нет, просто думаю немного попутешествовать. Я слишком долго сидел на месте.

Льюк допил кофе. Затем откинулся на спинку стула и, сложив руки на животе, чуть опустил глаза. Некоторое время он сидел молча. Потом:

— Ты сказал, покончено. С чем, я не понял? С работой, с этим городом или с чем-то еще?

— Извини, теперь я не понял.

— У тебя интересно получается исчезать… еще с колледжа, я же помню. Вдруг куда-то уходишь, а потом так же внезапно появляешься. И никогда толком об этом не говоришь. Похоже, ты живешь двойной жизнью. Я угадал? А?

— Не знаю, о чем ты.

Льюк улыбнулся.

— Знаешь, знаешь. — И, услышав молчание в ответ, добавил: — В общем, удачи… в чем бы там ни было.

Всегда ему не сиделось на месте, всегда ему что-то было необходимо делать, вот и сейчас — пока мы приканчивали вторую чашку, он нервно крутил на пальце кольцо с ключами, постукивая и побрякивая металлом и синим камешком на брелке. Прибыл завтрак, и какое-то время мы молча его поглощали.

Потом Льюк спросил:

— «Звездная вспышка» еще у тебя?

— Нет. Продал. До последнего фала, — ответил я. — Работа, ты ж понимаешь. Я был так занят, что плавать просто не было времени. А смотреть, как она стоит без дела, — не могу. Тяжко.

Льюк кивнул.

— Хреновато дело. Помнишь, в школе — как мы лихо проводили время под ее парусами. И потом. Вот бы по старой памяти еще разок выйти на ней.

— Да.

— Скажи, ты видел Джулию в последнее время?

— Нет, с тех пор как мы с ней разбежались — ни разу. Я думаю, она все еще с этим парнем, как его — Рик? А ты?

— Прошлым вечером.

— Как ее занесло?

Льюк пожал плечами.

— Она была в нашей компании… а потом нас раскидало кого куда.

— И как она?

— Такая же, как и раньше. Хорошенькая. О тебе спрашивала. Еще дала мне вот это, просила передать тебе.

Он вытащил из-под куртки конверт и протянул мне. Конверт был запечатан, на нем значилось мое имя, написанное рукой Джулии. Я разорвал конверт и прочел:

«Мерль,

я ошибалась. Я знаю, кто ты такой, и становится опасно. Мне необходимо тебя увидеть. У меня есть кое-что, что нужно тебе. Это очень важно. Пожалуйста, позвони или зайди как только сможешь.

Люблю,

Джулия».

— Спасибо. — Я раскрыл рюкзак и положил письмо под клапан.

Я не знал, что и думать, слишком все было туманно. В высшей степени. Но надо было с этим что-то решить — потом. Джулия мне все еще нравилась — больше, чем хотелось об этом думать. Но вот хочу ли я ее видеть опять — в этом я не был уверен. Интересно, что она имела в виду, когда уведомляла, что знает, кто я такой?

Я выбросил ее на время из головы. Сидел смотрел, как по улице пробегают машины, пил кофе и вспоминал, как впервые встретил Льюка в Фехтовальном клубе в наш выпускной год. Он был тогда невероятно хорош.

— Все еще фехтуешь? — спросил я.

— Бывает. А ты?

— Временами.

— А кто лучше, так мы с тобой и не выяснили.

— Сейчас некогда, — сказал я.

Льюк усмехнулся и пару раз сделал выпад ножом в мою сторону.

— Да, пожалуй. Когда едешь?

— Думаю, завтра. Разгребу кое-какие дела — и двину.

— И куда?

— Не знаю, куда-нибудь. Еще не решил.

— Ты точно свихнулся.

— Обычно это называется Wanderjahr [3] Wanderjahr — с немецкого «год странствия»; время после завершения образования, посвященное или образовательным путешествиям, или переездам в поисках бытового устройства. . Не успел в свое время, теперь хочу наверстать.

— Звучит и правда красиво. Может, как-нибудь я тоже попробую.

— Все может быть. Хотя я думал, что свой ты использовал по частям.

— Ты про что?

— Я здесь не единственный, кто пропадает надолго.

— А, это. — Льюк отмахнулся. — Это бизнес, а не удовольствие. Пришлось заключить несколько сделок, чтобы оплатить счета. Собираешься навестить своих?

Странно — почему он об этом спрашивает? Ни один из нас никогда раньше не заговаривал о родителях, только в самых общих чертах.

— Не думаю, — сказал я. — А твои-то как?

Перехватив мой взгляд, он удерживал его какое-то время, застывшая на лице улыбка стала чуточку шире.