Олег Бубела - Душа крючкотвора

Да, Томми действительно стал незаменимой частью жизни Гермионы. Дошло до того, что отличница неосознанно начала перенимать язвительно-ироничную манеру домовика вести диалог. Почему отличница? Гермиона и сама не знала, почему до сих пор поддерживала эту маску. Томми сказал, что слишком резкое изменение в ее поведении способно вызвать подозрения, и на уроках девочка продолжала тянуть руку, зарабатывая баллы, хотя еще в первую неделю дополнительных занятий узнала об их бесполезности.

— Что они дадут лично тебе? — спросил тогда эльф. — Факультету — понятно. Кубок и повод для злорадства над остальными. А тебе-то баллы зачем? В личное дело они не заносятся, а после выпуска нигде не указываются. Ради уважения окружающих? Ну, на Слизерине это возможно, а в твоем львятнике прилежной учебой уважения не заслужить. Ты за пару месяцев заработала больше всех баллов, а близнецы Уизли за два дня благодаря своим шуточкам спустили их в унитаз. И что? На змеином факультете этим весельчакам давно бы устроили "темную", а гриффиндорцы стоя аплодировали их выходкам. Ведь взрыв наполненных несмываемыми чернилами шариков в коридоре, когда там проходил Снейп — это невероятно круто, а баллы легко вернет заучка, которую даже благодарить не обязательно!

Грейнджер тогда многое пришлось переосмыслить. Впрочем, как и всегда после разговора с другом. Он обладал удивительным талантом переворачивать с ног на голову привычные вещи, а Гермионе только и оставалось, что впитывать мудрость домовика и его жизненный опыт. Который был поистине огромным. Порой девочке казалось, что Томми знает обо всем на свете. Он мгновенно определял предназначение найденных в Выручай-Комнате магических вещей, а о некоторых мог прочитать целую лекцию. К примеру, обнаружив диадему Когтевран — невероятно полезный артефакт, благодаря которому у девочки в день получалось "проглотить" до десятка книг, эльф выдал старинную легенду Хогвартса.

Основательница Кандида Когтевран всегда выделялась своим умом. В расцвете сил она создала диадему, которая помогала сосредоточиться и ускоряла мышление. Дочь волшебницы, амбициозная Хелена захотела превзойти мать, для чего выкрала ее творение и сбежала в леса Албании. Но то ли она не умела пользоваться диадемой, то ли магглы правду говорят — на детях гениев природа отдыхает, но успеха воровка не добилась. Тяжело заболев и желая перед смертью повидаться с дочерью, Кандида Когтевран послала за ней Барона, бывшего возлюбленного Хелены, до сих пор питавшего к ней теплые чувства. Но это оказалось неудачной идеей. Разговор с найденной беглянкой привел к тому, что в порыве ревности Барон заколол бывшую возлюбленную, а потом, осознав, что натворил, заколол и себя. Ирония судьбы заключалась в том, что после смерти несчастливая парочка стала привидениями и вернулась в Хогвартс, где обитает и по сей день.

Почувствовав, что поезд начал замедлять ход, Гермиона убрала книгу в сумку и сунула туда же школьную мантию, надев вместо нее теплую куртку. После остановки девочка задержалась в купе, не желая толкаться на выходе с желающими побыстрее покинуть вагон, а когда пробка рассосалась, неспешно сошла на перрон. Миновав восторженно гомонившую толпу учеников и их родственников, Грейнджер направилась к проходу в маггловский мир. Чемодан следовал за ней. Вынырнув из стены на лондонском вокзале, девочка сразу заметила своих родителей и поспешила к ним.

Объятия, слезы, удивленные восклицания типа: "Дочка, как же ты выросла! А как похорошела! Скоро совсем взрослой станешь!" — все это было очень приятно, и Гермиона совсем потеряла счет времени. А очнулась, когда отец загружал ее новый чемодан в багажник своей машины. Поездка особо не запомнилась. Дэн и Джин рассказывали дочери о своей жизни, о работе их клиники, о том, как они соскучились по своей одаренной кровиночке, а вот Гермиона на вопросы о школе предпочитала отмалчиваться или отделывалась общими фразами. Это насторожило чету дантистов. Однако главный сюрприз ждал их впереди.

Когда машина была спрятана в гараже, волшебница со своим огромным чемоданом прошествовала в гостиную, достала из кармана какие-то непонятные блестящие штуки с циферблатами, поводила ими из стороны в сторону, посмотрела на показания и буркнула себе под нос:

— Прекрасно! Ни прослушки, ни следилок поставить не успели. Есть пара откликов, характерных чарам Надзора, но это вполне можно пережить.

Пока супруги Грейджеры подбирали слова, наблюдая за странным поведением дочери, та подошла к своему чемодану, расстегнула его, откинула крышку и торжественно объявила: