Роджер Желязны - Кровь Янтаря

Я тяжело дышал, мокрая рубашка липла к спине. Я снова влил в перчатки энергию и сумел протолкнуть отростки чуть дальше вглубь. Сопротивление стало упорнее, а пульсация ощущалась так сильно, будто огромное чужое сердце билось у меня в руках и отзывалось в самом центре груди. Я остановился, отдохнул, затем увеличил интенсивность воздействия сразу на целый порядок. Логрус вновь перекосило, я протолкнул обе руки к самому полу и, задыхаясь, опустился на колени. Теперь нужно было пробивать горизонталь вдоль пола, по нижней линии контура. Тот, кто запирал дверь, явно предполагал, что она больше никогда не будет открыта. Искусством здесь и не пахло. Примитивная тупая сила.

Когда щупальца сошлись на середине, я отодвинулся и взглянул на свою работу. Тонкие красные линии справа, слева и понизу стали широкими огненными полосами. Я ощущал их пульсацию даже не поднося к ним рук, на расстоянии.

Я встал, поднял руки и принялся обрабатывать верхний отрезок, начав с углов и сдвигая щупальца к середине. Теперь дело шло гораздо быстрее. Энергия вскрытых участков, казалось, усиливала давление на всю структуру, мои руки чуть ли не сами плыли навстречу друг другу. Когда они встретились, я услышал что-то похожее на вздох. И вот я уже стряхивал напряжение с рук и обозревал результаты моих трудов. По сияющему контуру будто бежали волны — круг за кругом…

Несколько минут я собирался с силами, снимал напряжение, отдыхал и успокаивался. Приводил нервы в порядок. Знал я лишь то, что дверь ведет в другую тень. И означать это могло что угодно. Может быть, стоит мне открыть дверь, как из-за нее выпрыгнет какая-нибудь зверюга и кинется на меня. Впрочем, дверь была запечатана. Если там и есть западня, то, наверное, совсем не такая. Скорее всего, когда я открою дверь, не произойдет ничего страшного. У меня будет выбор — или оценить ситуацию отсюда, из комнаты, или войти. Вероятно, отсюда ничего особенного и не увидишь…

Я снова вытянул отростки Логруса, взялся за дверь справа и слева и толкнул. Дверь поддалась справа, так что слева я разжал пальцы и все силы бросил на правый край — и эта хреновина вдруг распахнулась…

Я глядел вдоль жемчужного туннеля, который, казалось, через несколько шагов расширялся. Еще дальше в туннеле рябило — будто марево над автострадой в жаркий солнечный день. В этой ряби колыхались какие-то красные и черные пятна. Я с полминуты подождал, но из туннеля ничего не появилось.

На всякий случай я подготовил Фракир. Восстановил связь с Логрусом. Подошел к проходу, вытянул перед собой щупальца. Прошел.

Спиной я внезапно ощутил резкий перепад давления. Я оглянулся. Дверь закрылась. Теперь она была гораздо меньше и выглядела крошечным красным квадратиком вдали. М-да. Похоже, по здешним законам природы, несколько шагов могли перенести меня на огромное расстояние…

Я шел дальше, а следом тек горячий ветер, он охватывал меня, слетал к ногам… Стены прохода раздались, впереди что-то продолжало плясать и рябить, шагать стало труднее — как будто я шел в гору. С того места, где мое зрение начало шалить, я услышал вдруг какое-то смачное хрюканье; левый отросток Логруса на что-то наткнулся — и это что-то чуть дрогнуло. По щупальцу передалась аура опасности, и одновременно зашевелилась Фракир. Я вздохнул. В общем-то, я и не ждал, что все пройдет без проблем. Если бы это представление ставил я, то простым запечатыванием двери не ограничился бы.

— Доигрался, козел? Стой там и не рыпайся! — громыхнул голос впереди.

Я невозмутимо топал дальше.

— Я сказал — стоять! — вновь прогрохотало впереди.

Вокруг меня все заколебалось, поплыло, и внезапно справа и слева оказались грубые стены, а сверху — потолок, они сближались, сходились…

Громоздкая покатая фигура, которая живо напомнила мне статую Будды с ушами летучей мыши, выкрашенную в пурпурный цвет, преграждала мне путь. Когда я подгреб поближе, прояснились детали: выступающие из пасти клыки, желтые глаза, напрочь, кажется, лишенные век, длинные красные когти на огромных руках и ногах. Все это сидело посередь туннеля и даже не делало вид, что собирается приподняться. Одежды на этом персонаже не было в принципе, но определить, мальчик это или девочка, было трудновато: на коленях его возлежал громадный живот, который скрывал все, что могло бы дать ключ к разрешению этой проблемы. Голос, правда, звучал по-мужски грубо, а пахло от него… Я решил, что запах достался ему в наследство от поколений немытых предков.