Елена Белова: Ах ты... дракон!

— Ну ты и сволочь… — как-то даже удивленно проговорил пацан, рассматривая меня, как… даже не подберу слова… представьте, что светской львице, у которой даже носовые платки брэндовые, вдруг принесли китайские шмотки с рынка или самопал. Вот-вот, примерно таким взглядом он и смотрел. Только у нее это было бы смешно, а у этого… Даже не по себе стало на пару секунд.

— Если помял, извини, — буркнул я, сражаясь с кнопками. — Сам виноват.

— Да пошел ты, — не поддержал мою попытку мира пацан. И после паузы добавил, — Все равно у тебя ничего не выйдет.

— Это почему?

Парень промолчал. Обиделся. Тоже мне, нашел время. Тут проклятые кнопки не отзываются, а он… Кнопки и правда не работали — ни одна. Нет, они послушно нажимались, огоньки перемигивались, но толку от этого было ноль, а от холода уже сводило губы. Да что же это такое… я снова придавил панику, уже понимая, что встрял как никогда в жизни. И что шансы выбраться, кажется, связаны с этим задохликом.

— Начал — так говори!

— Не нанимался, — передразнил задохлик.

Вот скотина! Цену набивает?

— Тебе что, домой не надо? К маме, например?

— Без Ирины Архиповны — нет.

Гадство. Он точно что-то знает… или догадывается… слишком уверенный. Наверняка тут не одна кнопка, а комбинация, и он ее запомнил. Соображай, Макс! Как его убедить-то?

— Разве тебе не нужны… ну я не знаю, какие-то лекарства?

И снова мимо. «Ограниченный» только фыркнул:

— А что, мои лекарства — твоя забота? С чего бы такая доброта?

Вот же… Я скрипнул зубами.

— Парень, покажи кнопку по-хорошему. Я ведь могу и по-плохому спросить.

Черные глазищи нехорошо сверкнули:

— Не сомневаюсь. Можешь попробовать.

Я замер на полдвижении. Как-то он это так сказал… вроде и негромко, а только сразу понятно стало: этого бесполезно заставлять. Не получится. Никак. И пробовать не стоит.

Но делать-то что?!

Порыв ветра бросил мне в глаза целый сугроб снега — толстый намек, что решать стоит побыстрей. Парень не пошевельнулся. Каменный он, что ли?!

— Да нет тут твоей бабки! — не выдержал я. — Была бы — увидели бы, тут же спрятаться негде!

И что, вы думаете, заявил этот пацан?

— А мы все равно поищем…

Вот…!

Да сколько же здесь градусов? Глаза — и то мерзнут! Про руки и все остальное молчу… такое впечатление, что пальцы клещами сжимает. Здешний Дед Мороз подался в садисты? Что за бред мне в голову лезет?

Мозги окончательно отмерзли…

Сколько мы уже тут? Часы, в отличие от мобильника, работали и вполне исправно показывали время — шестнадцать двадцать. Странно, а по ощущениям почти полночь. Небо такое темное… как холодно… холодно… да сколько можно уже?! Километра три уже прошли!

— Эй… как тебя… Славка?

— Что? — хрипло отозвался пацан, не переставая скрипеть креслом. Упрямый. Я ждал, что попросит помочь, слабак же, как все эти «ограниченные». Не попросил. Сам катит. Гордый, блин. Его счастье, что снег тонкий. Посмотрел бы я, как он толкает свою коляску по сугробам. Может, скорей укатался бы, гуманист старушечий!

— Может, хватит кататься? И так понятно, что если твою бабку закатало сюда, то она, скорей всего, уже покойница. И если мы продолжим тут раскатывать, то скоро с ней встретимся!

Скрип кресла вдруг смолк. Я оглянулся. Парень растирал руки. Ну да, потолкай железки по снегу и морозу. Сто процентов, что пальчики замерзнут. Ничего, меньше выкаблучиваться будет.

— Так что? Покажешь кнопку?

Пацан молчал. Я усилил нажим.

— Слушай, если ты дальше хочешь бабку эту искать, ищи, кто против? Смотаемся домой, там погреешься, теплой одежкой запасешься, растирку какую-то прихватишь… хочешь, я тебе даже палатку дам? С подогревом, штатовскую, можно прямо на снегу ночевать! Ищи эту свою Архиповну хоть всю неделю!

Молчит, будто и не слышит. Небом, видите ли, любуется. Сволочь. Да как же тебя убедить, тварь упрямая? Если б не «аппаратура»!

— Еды возьмешь, питья горячего… — я помолчал, пережидая дробь, которую вдруг решили выбить мои зубы. — И вообще…

— Дождевик возьмешь? — вдруг перебил парень.

— Чего?!

— Дождевик возьмешь? — тускло повторил тот. И встряхнул свою полиэтиленовую накидку — видно, это ее надо за дождевик считать.

Кажись, мозги отмерзли не только у меня. Я молча уставился на соседа, который как ни в чем не бывало продолжал любоваться звездочками.

— Дождевик… — проговорил я наконец. — В метель. А купальника у тебя нет? На веревочках? Тоже, знаешь, полезная вещь для путешествия в пургу.