Генри Каттнер: Самая большая любовь

— Но…

— Когда она пришла в себя, Саймон поговорил с ней. У нее началась истерика. Она почему-то считала, что должна покончить с собой ради вашего блага, но не могла на это решиться. У миссис Денворт сильное религиозное предубеждение относительно самоубийства.

— Понимаю, — тихо ответил Денворт.

Так вот в чем дело! Печать обладала большой силой, но существовали и более могущественные вещи. В случае с Агатой браслет не подействовал как следует. Однако смерть ее была не так уж необходима. Ее легко можно было уговорить отдать ему деньги. Агата не отличалась алчностью, и отказ от богатства не вступил бы в противоречие с ее убеждениями.

Придется менять план. Ну ничего. Пока угрозу представлял Феннель, на которого Печать явно не действовала.

— Я прослежу, чтобы моя жена обратилась к врачу, — заверил Денворт.

Феннель откашлялся.

— Может, вы когда-то обучались гипнозу? Нет? Ну что ж… — он явно не поверил.

— Что вы имеете в виду? — спросил Денворт, откидываясь на спинку стула. — Выискиваете какую-то тайну? В последнее время моя жена чувствовала себя плохо, была угнетена. Люди порой совершают абсолютно немотивированные самоубийства.

— Весьма интересно, — продолжал Феннель, — что и Саймон, и миссис Денворт испытывают к вам невероятно сильную привязанность. Я слышал сплетни о вас, знаю людей из вашего клуба. Вы малосимпатичный человек. Кроме того, Саймон терпеть вас не мог… до вчерашнего дня.

— Неужели?

— Я не суеверен и пришел сюда потому, что Саймон беспокоится, хотя и не может сказать почему. Он производит впечатление человека, раздираемого двумя разными желаниями. Он очень хорошо отзывается и о вас, и о вашей жене, но почему-то эти два чувства находятся у него в глубоком противоречии. Нет, я не суеверен, Денворт, но, увидев вас, пришел к выводу, что вы дьявольски опасный человек.

— В самом деле? — сладким голосом спросил Денворт, поднимая брови. — И вы хотите меня арестовать?

— Нет.

— Вы не могли бы этого сделать, правда? Разве вы… гмм… не думаете обо мне, ну… как о сыне?

— Верно, — ответил Феннель, но ни один мускул у него на лице не дрогнул. — Это странно, но так оно и есть. И потому я беспокоюсь. Поэтому я подозреваю, что дело здесь нечисто. Вообще-то я человек уравновешенный, но теперь это равновесие нарушено, и мне это не нравится.

— Но вы ни в коем случае не причините мне вреда, — уверенно произнес Денворт.

Тут его ждал сюрприз. Феннель вынул сигару изо рта и торжественно покачал головой.

— Авраам любил Исаака, — сказал он, и в его глубоко сидящих глазах вспыхнула искра фанатизма. — Помните? И все же он взял нож, чтобы убить своего сына. Есть вещи посильнее любви, мистер Денворт. Долг, например. Я боготворю закон.

Взгляды мужчин скрестились в безмолвном поединке.

— Вы мне угрожаете? — спросил Денворт.

— Я не испытываю симпатий к преступникам, а вы, как мне кажется, либо уже преступник, либо можете вскоре им стать. Я подозреваю гипноз, хотя, разумеется, не уверен. Однако советую вам десять раз подумать, прежде чем… — Он не закончил.

— Нет смысла продолжать этот разговор. — Денворт встал.

Начальник полиции тоже поднялся, закуривая новую сигарету.

— Как хотите. Я просто предупреждаю. Если вы невиновны, вам не на что обижаться. Если же планируете какую-то пакость, советую остановиться. Закон не знает чувств.

— Но судьи их знают.

Феннель плотно сжал губы.

— Это верно. Если вы и дальше будете использовать свой гипноз, надеюсь, дело дойдет до убийства, потому что тогда я получу право всадить пулю вам в сердце.

— Вон! — крикнул Денворт, яростно раздувая ноздри. Подавшись вперед, он крепко ухватился за край стола.

Феннель открыл дверь.

— Уже ухожу. Но запомните: я буду следить за вами. Не думайте, что гипноз вас спасет.

— Вон!!!

— Не мог бы я тебя любить, о дорогая… — заметил Феннель с язвительной улыбкой и вышел, захлопнув за собой дверь.

Денворт рухнул на стул, стискивая зубы с такой силой, что заломило в висках. Ему вдруг захотелось сорвать с руки браслет, но он справился со своей яростью. Не имело смысла ухудшать свое положение. Сила Печати имела некие ограничения — ну и ладно. Рубанок не годится для обработки металла, но все равно полезный инструмент. Денворт просто переоценил возможности браслета.

Агата не покончила с собой, потому что это запрещала ей религия. Саймон Гендерсон выложил все Феннелю, хотя и осторожно, из-за своей глубокой привязанности к Агате. Сам же Феннель…