Дмитрий Емец - Шныр. Седло для дракона

Макар торопливо бросил лопату и, спасаясь от взбешенной Лары, укрылся в деннике Цезаря. Лара снаружи сотрясала решетку. Потом пнула ее, повернулась и ушла.

– Не догнала? – сочувственно спросил кто-то у Макара.

– Типа того! – Макар обернулся и увидел Кавалерию. Она мазала Цезарю царапины от колючей проволоки, на которую тот где-то набежал грудью.

Макар испуганно застыл. Знай он, что Кавалерия в пегасне, он не гонялся бы за Ларой с лопатой.

– Не хочу навязывать свой взгляд на вещи, но ты гонишься за негативным вниманием, потому что пока не умеешь привлекать позитивное! – не отрываясь от царапин, сказала Кавалерия.

– Че-че я делаю?

Кавалерия осторожно провела пальцем рядом с порезом, примериваясь, чтобы Цезарю не было больно.

– Внимание – та же валюта! Человеку важно получить внимание другого человека, а вот каким образом – это уже другой вопрос. Например, Ромео понравилась Джульетта. Он мог ухаживать за ней, что требует ума и смелости. А мог высморкаться в ее кофту, что гораздо проще.

– Да не нужна мне никакая Лара! – проворчал Макар и, пока ему не назначили дежурства, поспешил выскочить из денника.

Как ни странно, Макар сейчас сказал правду. Куда чаще, чем о Ларе, он думал о Юле, или «девочке-зомби», как называли ее в ШНыре. В Ларе ему нравились исключительно колени, зубы, волосы и прочие детали анатомического ряда. Юля, как и Макар, прошла непростую жизненную школу, причем даже более тяжелую, потому что там, где Макара судьба легонько щелкала по лбу пальцем, Юля получала от нее кулаком. Макар больше чем понимал колючую Юлю – он чувствовал ее, как чувствуют собственную руку. А вот чего он гонялся за Ларой с лопатой… Ну а что, уж погоняться нельзя? В конце концов, Макар никогда не позиционировал себя как глубокого философа-моралиста.

Закончив обрабатывать царапины Цезаря, Кавалерия потрепала его по морде и вышла. Взлохмаченная голова Ула маячила в деннике у Азы, то пропадая, когда он наклонялся, то вновь появляясь. Было видно, как Ул то утыкается лбом в морду ничего не понимающей Азы, то начинает суетливо счищать с ее боков прилипшие соломинки.

– Я же вернусь… Через годик или там когда… Ты давай не скучай! За тобой Афанасий приглядит. Или там еще кто, – объяснял он. – Ты их, главное, слушайся… Афанасий, конечно, для тебя мягковат. Ты с ним чудить будешь. А Родион… если он хоть раз на тебя хлыст поднимет, я ему руки оторву… Прямо возьму вот так и оторву!.. А если тебя с собой взять? Хотя куда? Я сам не знаю, куда мы идем!.. Да не смотри ты на меня так! Ты лошадь! Ты не понимаешь, что я тебе говорю! Тебе все натурально по барабаниусу!

Кавалерия выждала, пока Ул, убеждая себя, повторяясь, пойдет по третьему кругу. Рюкзак Ула валялся в проходе. Кавалерия перешагнула через него. Легонько стукнула по решетке. Уши Азы развернулись на звук.

– Я ухожу! – сказал Ул резко. – Вы знаете почему… вы сами собирали ее чемодан…

Кавалерия промолчала, но, видно, было в ее молчании что-то несогласное, потому что Ул занервничал.

– Я ухожу! – повторил он уже не резким, а оправдывающимся голосом. – Вы за Азой присмотрите и за Гульденком… Гульденок на крыло вставать начинает… А Аза… балованная она… привыкла, что с нее пушинки сдувают…

– Сам присмотришь.

– Как сам? – не понял Ул.

– Никуда ты не уходишь, – сказала Кавалерия. Тихо сказала, устало, без приказа в голосе.

– Почему?

Ул начинал уже наклоняться за рюкзаком, а теперь выпрямился. Лицо у него стало вдруг неприятным, почти озлобленным. Решил, как видно, что нужно защищать Яру. Но Кавалерия ни на Яру, ни на ребенка не нападала, и, ощутив это, Ул сдулся, как сдувается выгнувшийся дугой кот, когда понимает, что угрозы нет.

– Ты сам знаешь ответ. Уйти ты не можешь, потому что нас становится все меньше, – сказала Кавалерия. – Шныров младшего призыва нет. Разве что Юля. Но с ней пока все непросто. Наста выбыла неизвестно насколько. У Меркурия Сергеича носовые кровотечения. Средние шныры еще не опора, хотя кое-кто и подает надежды. Вы с Ярой мне очень нужны. Если вы покинете нас, ШНыру не устоять. Кто остался? Я? Родион? Афанасий? Макс? Сашка с Риной? Мы одни не сможем приносить столько закладок, чтобы наш мир не задохнулся. А без этого он разделит судьбу болота .

– Но Яра не сможет остаться! – сказал Ул.

– Она – да, – согласилась Кавалерия.

– Я не брошу Яру!

– Никто тебя не просит ее бросать. Устрой ее и возвращайся! В конце концов, многие военные не видят своих семей месяцами, а ты сможешь видеть Яру как угодно часто. Если же ты сейчас уйдешь, то неизвестно, будет ли вам куда возвращаться через год или через два… Да, возможно, будет тяжело. Но при любом другом раскладе еще тяжелее.