Дмитрий Емец - Шныр. Седло для дракона

В районе «Планерной», имевшей для шныров ритуальное значение, поскольку именно отсюда по кратчайшей дороге отходила маршрутка № Н, Ул схватил Кузепыча за плечо:

– Тшш! Тормозни! Смотри!

Кузепыч остановился. Поначалу ни он, ни Рина с Сашкой не увидели ничего особенного. Два обычных людских потока, из которых один стремится покинуть метро, а другой, напротив, в него всосаться. Но потом Сашка заметил двух мужчин, которые, стоя чуть в стороне, у газетного киоска, на что-то показывали и смеялись.

– Они? – спросил он.

– Точно! Делмэны Долбушина! – сказал Ул. – Одного я знаю. Другой, видать, его приятель. Опять алмазами намусорили!

– Чем намусорили? – не понял Сашка.

Ул объяснил, что в большинстве своем люди понятия не имеют, как выглядят природные алмазы. Абсолютно не так, как после огранки в ювелирных витринах. И вот долбушинцы порой развлекаются: бросают их где-нибудь под ноги в людном месте, человек проходит мимо, сердито пинает алмаз и идет дальше. А к нему потом подходят, пожимают руку и благодарят за находку. Говорят, для безопасности рядом должна дежурить «Скорая». Ну и пара крепких санитаров бывает не лишней.

– Подождите меня! – велел Ул и, не успел Кузепыч проворчать, что парковаться тут нельзя, выскользнул из машины. Видно было, как круглый и крепкий Ул прокладывает себе дорогу в толпе. Вот он кого-то вежливо отстранил, что-то поднял, а вот он уже сам трясет руки ошарашенным делмэнам, разворачивается и уходит. Один из делмэнов пытается его задержать, но Ул хлопает его по плечу так, что становится видна нерпь . Делмэны отступают.

Минуту спустя Ул плюхнулся на сиденье.

– Ну поехали! Чего стоим? Кого ждем? – сказал он и, разжав ладонь, показал два невзрачных камешка.

Кузепыч толстыми пальцами взял камешки у него с ладони. Хмурясь, придирчиво разглядел.

– Могли быть и покрупнее! Ну да ничего. Переложить крышу хватит! – заявил он и сунул камешки в карман.

– Вот так всегда! Все отнимут! Даже на мороженое не дадут! – сказал Ул, со смехом откидываясь на спинку.

Кузепыч пробурчал что-то примирительное, однако чувствовалось, что мороженое от этого бурчания не появится. Переключил коробку передач, и одноглазая машина опять рванулась вперед.

Сашка восхищенными глазами смотрел на Ула. Он не понимал, как можно было из быстро едущей машины углядеть в толпе двух делмэнов, да еще догадаться, зачем они здесь и что делают.

– Опыт! – сказал Ул, и его узкие глаза на миг совсем исчезли в бурятских скулах. – Просто опыт, и ничего больше! Опыт великая вещь! Я тут недавно в салон компьютерный заходил бумажки сканировать. Вижу: паренек сидит, в игрушку играет. Я в монитор ему заглянул, а там в углу экрана меленько совсем – часы опыта! Одиннадцать тысяч часов! Я прикинул: полтора года чистого времени! Это ж восемнадцать месяцев не есть и не спать нужно! А он-то и спит, и ест иногда… Значит, больше! И тут меня как лопатой осенило, что на каждом человеке можно такие цифры изобразить! На одном, чудо былиин, – тысяча часов рисования, пятьсот часов математики. На другом – две тысячи часов чтения, сто пятьдесят часов биологии, сто часов ремонта велосипеда и так далее. И чем количество часов больше, тем ты в этой деятельности круче!

– А талант? – спросила Рина ревниво.

– Чего талант? – отмахнулся Ул. – Все говорят: талант-талант! А на самом деле талант – это, чудо былиин, любовь. Чем больше ты любишь чем-то заниматься и чем на дольше тебя хватает – тем больше ты в этом деле преуспеваешь!.. Талант – это желание приобретать опыт. Что-то же заставляет одного художку не прогуливать, а другого на скрипке скрипеть… Никогда не поверю, что парень с сотней часов опыта круче того, у кого три тысячи часов. Главное – не сдуться месяца через два, когда любое дело начинает приедаться, а второе дыхание еще не открылось.

Сашка, заинтересовавшийся теорией Ула, нашел в телефоне калькулятор:

– М-м-м… Сейчас проверим! У Кузепыча какой стаж вождения? Допустим, двадцать пять лет примерно по три часа каждый день. Двадцать семь тысяч триста семьдесят пять часов!

Кузепыч за рулем довольно приосанился.

– Что три часа! Иной раз и побольше приходится! – заявил он.

– Но если бы Кузепыч был таксистом и ездил, допустим, по двенадцать часов в день, то приобрел бы тот же опыт… за шесть лет! – не слушая его, продолжал Сашка. – А если бы тренировался на особых трассах по фиксированным заданиям – обгоны, полицейские развороты и так далее, – то года за два! Там коэффициент обучения был бы выше.