Татьяна Серганова - Дети Тьмы. Проклятая

— Наслышан о вас. Антон Гордеев.

Почему-то внутри поднялась волна протеста, хотелось надерзить, даже нагрубить ему. «А вот я вас впервые вижу и слышу!» — таки рвалось с языка. Обидится еще. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами.

— Проклятие такого уровня, которое не только не убило в младенчестве, но и поселилось в вас, избрав ваше тело своеобразным сосудом для хранения. Сколько лет его пытались вытащить?

— Семь.

— А удалось только Туманову… Почему о факте инициации не сообщили?

— Не успела.

— Вас инициировали вчера.

— Какие-то проблемы? Проклятие снято, инициация проведена… по всем правилам. Артефакты заряжены, деньги у меня на счету.

— Мы проверим, — кивнул он и продолжил изучать меня своими светло-карими глазами. — Думаю, сканирование Дениса Разина покажет остаточные следы вашей магии и вашего щита.

В чем, в чем, а в этом я точно не сомневалась.

— И все обвинения с него будут сняты?

— С вашего брата — да. Но не с вас. Ваша сила и магия потенциально опасны… Такой магический всплеск, такие разрушения… Прошло всего два с половиной часа после взрыва в парке. Вроде бы небольшой промежуток времени. Что за такой промежуток времени можно сделать? Как оказалось, очень многое. Вы знаете, что сейчас происходит на улицах Москвы? Не знаете?! Людские новости пестрят заголовками о неадекватном мальчишке-подростке, который приставал к красивой молоденькой девушке, а когда она ему отказала, чуть не уничтожил ее и десяток других людей… количество трупов на каждом канале разнится.

— Это неправда. И любое сканирование это докажет.

— Да, но информационный механизм уже запущен. Невиновность вашего брата легко доказать, и она будет доказана. Ведь он всего лишь жертва экспериментов своей сестры. А людям так нужен козел отпущения, на которого можно повесить все беды и грехи. И не только случившееся в парке.

— И этим козлом стану я?

Мужчина на вопрос не ответил.

— Вознесенский полчаса назад уже дал интервью одному из ведущих телеканалов. Потом посмотрите в записи, очень животрепещуще получилось… Этот господин даже поставил под сомнение нашу беспристрастность и объективность. А где сомневается один, там будут сомневаться и другие.

— Стражи уже не одно столетие стоят на защите людей.

— Наша система не столь идеальна и далеко не так прочна, как кажется на первый взгляд. Особенно когда такие, как Вознесенский, всячески стараются ее подорвать. Вы же понимаете, чего они хотят добиться?

— Полного контроля над нами.

— Конечно, применение гипноза к этой Дорофеевой докажут.

— Она жива?

Не то чтобы я ее жалела. Но лишний труп в обвинительном списке мне видеть не хотелось.

— На ваше счастье, все пострадавшие выжили.

— Хорошо. И что мне теперь грозит?

— Сложно сказать, Татьяна Анатольевна. Но господин Вознесенский готов пойти на небольшое послабление. Вы же молодая, только что инициированная ведьма. Он не будет требовать от Совета лишения вас магических способностей, а ограничится временной изоляцией и принудительным годовым лечением.

Какая щедрость.

— В обмен на что?

— Вам это сообщит нейтральная сторона. Один колдун, который готов стать посредником между вами и людьми, очень хочет с вами встретиться. Вы готовы его выслушать?

— Конечно.

Выбора у меня, по сути, не имелось.

— Одну минуту.

Он быстро собрал все документы и исчез. Оставив меня одну в допросной.

После того, что произошло за последние сутки, я уже, кажется, ничему не могла удивиться, но появления этого колдуна я точно не ожидала. Мне с трудом удалось удержать на лице невозмутимое выражение, когда мужчина открыл дверь, не спеша, даже вальяжно, зашел и сел напротив.

Презрительный взгляд светло-серых глаз окатил меня не хуже выплеснутой в лицо кружки воды, причем воды далеко не ключевой, а застоявшейся и вонючей. Увидела, как в глубине его глаз загорелся огонек злорадства вкупе с торжеством. Но у меня уже давно выработался иммунитет на его пренебрежительные позыркивания. Я ответила ему сдержанным и равнодушным кивком. Все еще помнила, как его раздражает, когда я манкирую обязанностями соблюдать вежливость. Бесишься? Я стараюсь!

— Максим Леонидович. Какая неожиданность. И давно вы числитесь на побегушках у Вознесенского?

Побледнел, заскрипел зубами, но выхода гневу не дал. Хотя, как показала практика, если бы мог, давно уничтожил бы.

— Все хорохоришься, ведьма?

— Я вас раздражаю?