Дуглас Найлз - Эльфийские войны

И вот, в первый раз за всю историю Сильванести, понадобились деньги, чтобы уговорить эльфов взять в руки оружие и воевать за своего Пророка и за свой народ. В качестве поощрения предлагалась сотня стальных слитков, выплачиваемая после вступления в армию. Даже это не привлекло под знамена Сильванести толп добровольцев, хотя после нескольких недель вербовки, наконец, удалось собрать полки достаточной численности.

А затем произошла эта сцена на берегу.

Жрицу Мирителисину недавно освободили из тюрьмы, куда отец Ситаса, Ситэл, годом ранее бросил ее за предательство. Главная жрица Квенести Па, милостивой богини исцеления и здоровья, Мирителисина громко возражала против войны с людьми. Она имела дерзость повести группу эльфийских женщин на митинг протеста против конфликта с Эрготом. Это было тошнотворное зрелище, достойное скорее людей, чем эльфов. Но жрица получила на удивление большую поддержку у зрителей – граждан Сильванести.

Ситас немедленно приказал посадить Мирителисину обратно в тюрьму, и его гвардейцы быстро разогнали собравшихся. Несколько женщин были ранены, одна из них – смертельно. Тем временем один из тяжело груженных речных паромов перевернулся, несколько эльфов-новобранцев утонули. В общем, все это были дурные предзнаменования.

По крайней мере, вспомнил Ситас, начало войны заставило последних людей покинуть город. Жалкие беженцы, жертвы разбоя на равнинах – многие с эльфийскими супругами – отправились обратно на родину. Те, кто мог сражаться, присоединились к Гончим, армии Сильваноста, ядром которой являлась гвардия Защитников Государства. Остальные нашли убежище в могучей крепости Ситэлбек. Какая ирония, размышлял Ситас: людей, женатых на эльфийках, требуется укрывать в эльфийской крепости от атаки армий Эргота!

И все же во всем остальном любимый город Ситаса, казалось, все больше ускользал из-под его контроля.

Взгляд его задержался на западном горизонте, и он пожелал заглянуть за него. Где-то там, под таким же усыпанным звездами небом, спит Кит-Канан. Может быть, его брат-близнец в это мгновение смотрит на восток? Ситасу хотелось верить, что он чувствует связь с братом.

Ситас мечтал, чтобы отец был сейчас жив. Как не хватает ему мудрости Ситэла, его надежного совета и твердого руководства! Знакомы ли были отцу подобные сомнения, неуверенность? Это казалось невозможным. Ситэл был столпом силы и уверенности. Он не испытывал бы колебаний в стремлении к этой войне, призванной защитить эльфийский народ от разрушения, приносимого извне!

Чистота эльфийской нации была даром богов, как и долгожительство эльфов, их спокойное величие. Теперь над этой чистотой нависла угроза – человеческая кровь, а кроме нее, идеи взаимопроникновения, торговли и социальной терпимости.

Нация действительно переживала критический период. На западе, Ситас знал, эльфы начали слишком часто вступать в браки с людьми, породив целую расу существ со смешанной кровью – полуэльфов.

Во имя всех богов, это гнусность, оскорбление самим небесам! Ситас почувствовал, что кровь ударила ему в лицо, руки сжались в кулаки. Если бы он носил меч, он бы выхватил его сейчас, такая сильная жажда битвы охватила его. Эльфы должны одержать победу – и они одержат ее!

Снова он почувствовал, как далеко от него находится поле боя, и перед ним словно разверзлась зияющая пропасть крушения. И все же они еще не получили никаких известий о битве, хотя Ситас знал, что мощное вторжение началось около месяца назад. Брат сообщал о трех могучих колоннах людей, целенаправленно движущихся на равнины. Ситас хотел ехать и сражаться сам ради победы, и ему стоило огромных усилий остаться в тылу. Его здравый смысл неизменно одерживал верх.

Временами война казалась такой далекой. Но иногда он обнаруживал, что она идет рядом, здесь, в Сильваносте, в его дворце, в его мыслях… даже в его спальне.

В его спальне… Ситас уныло усмехнулся и удивленно покачал головой. Он подумал о Герматии, о том, как несколько месяцев назад его чувство к ней стало так похоже на ненависть.

Но затем разразилась война, и его жена изменилась. Теперь она поддерживала его так, как никогда раньше, каждый день была рядом с ним, помогала ему выносить жалобы и ничтожество его народа… и каждую ночь она тоже была с ним.

Ситас услышал или, может быть, почувствовал мягкое шуршание шелка, и в следующее мгновение она уже стояла рядом. Он глубоко вздохнул – это был вздох удовлетворения. Они стояли вдвоем, на высоте шестисот футов над городом, на вершине Звездной Башни, и на них лился лоток мерцающего света ее тезок-звезд.